Статьи и передачи о Джии

Фильм J.J. Martin

Francesco Scavullo: Почему она столкнулась со всем этим, вела себя так, и почему она закончила все таким путем, внутри нее было что – то саморазрушающее, и ты словно ощущал это, находясь с ней, это была ее ранимость, ее чувствительность ко всему, что окружало ее, это то, что неоднократно доводило меня до слез, когда я держал ее в объятьях .
Kathleen Sperr: Никто, никто и мне все равно кто это, особенно мать, не должна видеть то, что я видела.

Janice Dickenson: Я помню ее уже ближе к концу, когда она отвергала людей когда вся она была в угрях и эти ужасные раны на руках, героиновые отметины и синяки, она сама себя пыталась себя ранить, пыталась покончить с жизнью.
Саморазрушение Джиа.

Francesco Scavullo: Это действительно очень и очень трагичная история, я не перестаю думать о том. как эта прекрасная по-настоящему прекрасная девушка должна была закончить свою жизнь СПИДом. И мне очень тяжело говорить об этом.

Author: Что по вашему убило Джиа?

Robert Hilton: Нехватка любви, отсутствие любви. Она так никогда и не встретила людей, которые могли бы дать ей именно ту любовь, которая так была ей необходима. Она действительно очень сильно нуждалась в любви.

GIA: Очень тяжело отличать реальное от нереального.

Sandy Linter: В то время фотограф Крис Вон Вонгенхайм был на самом пике своей карьеры и он просто бредил по ней, он был охвачен ею и не мог оторвать глаз от камеры, щелкал кадр за кадром, я имею в виду вы видели фильм The eyes of Laura Mars? Эта девочка сделала это еще до фильма. Я имею в виду, она действительно была потрясающей

Nancy Donahue: Ты просто смотрел на нее и осознавал, что она не как все, не как все…

Diana Von Furstenberg: В обычной жизни она была довольно симпатичной, никогда не носила макияж, никогда о подобных вещах вообще не беспокоилась, но как только загорался свет камер, она была какой-то, она была… (потрясающей)

Francesco Scavullo: Так и оставайся, Джиа, как в контрольном кадре, превосходно, потрясающе, красиво, отлично, медленно двигайся, не быстро…
Sandy: В то время, в некий короткий период, когда Джиа была на пике своей профессиональной деятельности, она была на самой вершине, она превосходила абсолютно всех.
Author: Как долго длилось это для нее?
Sandy: Примерно год или два.
Jade Hobson: Много лет в своей деятельности я использую бинокль, маленький бинокль, чтобы фокусировать изображение, которое видит камера, чтобы приблизить образ, потому что Скавулло использовал длиннофокусный объектив. И к своему ужасу я увидела ее руки, она была тогда сильно худой, и вся в следах от наркотиков.

Nancy Donahue: В то время она появлялась на съемках с огромным количеством следов от уколов и с каждым разом становилось все сложнее и сложнее их скрыть, очень трудно ее фотографировать, потому что это можно было сделать только под определенным углом, ведь они были на руках и на некоторых местах ее ног.

Robert Hilton: Я знал, с ее собственных слов, что эта девочка употребляла очень, очень-очень много героина, и она употребляла его намного чаще, чем людям казалось. И что она действительно была напугана.

Gia: Словно мурашки охватывают тебя и затягивают в мир, который, никто и никогда не поймет, кроме тех, кто был там.
"It kind of creeps up on you and catches you in a world that's, you know, none that anyone will every know except someone that has been there."
Harry King: Вот и мы здесь, в мире притворства и фантазии.

Sandy Linter: Сны становятся реальностью. Это действительно сложно. Это даже своего рода насмешка.

Gia: Много напряжения в твоих мыслях.

Maurice: Я помню, как прикасался к ее лицу, пока делал макияж, и думал: «О, Боже! Тебе ведь ничего не нужно».

Gia: Мне кажется я выгляжу иначе, чем когда я вошла сюда, не так ли?

Maurice: Ее черты лица такие совершенные

Sandy: В здании на 53 улице, точно не помню название, такое большое современно здание, и мы делали съемку, вот теперь еще вспомни, ой, я извиняюсь, это был Italian Bazaar, и она произвела такое сильное впечатление, потому что девочки, с которыми я работала в тот день, просто вошли, такие миленькие, симпатичные, очаровательные девочки, и мы делали им макияж и все такое, и тут вошла она и внезапно я увидела…
Я тогда носила черные панковские очки, что-то наподобие поношенных панковских очков. И внезапно я увидела, как вошла эта девушка, забросив ноги на стол, закурив и напялив мои очки на себя, ну я повернулась к ней, посмотрела на нее, и я обратила внимание на ее осанку, неправильную осанку.
Меня это взбесило, потому что на ней был намазан чудовищный слой тонального крема, и я помню, пыталась понять, зачем она это сделала? Или она что, не доверяет мне, неужели я сама не могу сделать ей макияж? Поэтому мне было как-то напряженно с ней в тот день. И я все еще храню фотографии того дня, это было для Итальянского Базара, это было что-то экстраординарное, она делала самые мощные снимки, одетая в черное платье, и одна шлейка платья начала спадать, и при этом она чувствовала себя совершенно естественно, и она позволила ей спасть, обнажив свою грудь. Она было такой горячей, такой классной, такой сексуальной. Потрясающей, она была действительно интересной, она просто затмевала всех девушек, которые там находились, ты обращал внимание только на Джиа.
Gia: Я начала работать с очень хорошими людьми, понимаете, это очень много работы, все время, очень быстро, и я не пыталась строить из себя модель, я просто ею стала.
Sandy: Джиа фактически создала свой стиль, а это очень трудно сделать, то, что создала она. Я имею в виду, она выглядела как эдакий сорванец, (Greta Garbo), парень, и что-то мужское от Garbo там фигурировало. Я имею в виду, каждый редактор в Нью-Йорке хотел работать с Джиа, чтобы увидеть, как она выглядит в этот день. Кто еще, назовите мне кого-нибудь? Синди – да она эффектная, оставьте эту эффектность, потому что никого не интересует, во что она одевается, это может прозвучать не так значительно, но если вы занимались модельным бизнесом, вы должны были работать именно с Джиа.

Interview man on 20/20: Видно, что ты любишь свою работу, ты в хорошей форме, одна из супермоделей. А насколько сильно ты любишь свою работу? А что, когда наступит момент, когда все закончится и уже нельзя будет продолжать? Чем тогда будешь заниматься?

Gia: О нет, я безусловно люблю свою работу, люблю людей, с которыми работаю, люблю делать красивые фотографии, но я никогда не хотела быть просто моделью, я имею в виду, что это никогда не было мечтой моей жизни. Я просто чувствовала, что могу это.

Andrea Blanch: Она действительно никогда не могла смириться со званием основательницы поколения супермоделей, со всем этим обожанием и восхвалением, и все это внимание к ней было поверхностно и кажется, что она прекрасно все это осознавала, казалось, что Джиа знала, что все это временно, и возможно она была намного мудрее остальных, и это коробило ее, отражалось в ее взрывном характере, и в ее попытках провоцировать и шокировать всех, возможно это было глубокое чувство ума, и наверное, вероятно, таким странным путем и в основном осознании этой индустрии, и как она использует людей, как она проглатывает людей, а потом выплевывает, я думаю, Джиа и наверное именно поэтому, понимая все это, Джиа продолжала себя так вести.

Interview man on 20/20: ты ведь можешь просто взять и уйти от всего этого
Gia: Ну, я бы не сказала, что можно просто уйти от этого. Я люблю свою работу, понимаете, и это фантастическая карьера.
Diana Von Furstenberg: Я не знаю, что убило ее, но я знаю, что внутри нее была печаль, что-то разъедало ее изнутри, всегда, и возможно просто это приобретало иногда различные формы, и это была какая-то опустошенность, перешедшая в зависимость, а только развивающая зависимость стала проявлением болезни. Что-то было внутри нее, что-то намного сильнее, чем все остальное и это просто раздирало ее.

Nancy Donahue: Понимаете, было очень трудно понять, кто такая Джиа. Действительно очень трудно сблизиться с ней. Она не подпускала тебя к себе, не любила, когда ты лезешь ей в душу. Я просто пыталась с ней общаться, да она общалась, но это не долго длилось.

Andrea Blanch: Она была совершенно непредсказуемой, эмоционально непредсказуемой личностью, в один миг все могло идти хорошо, а в другой вдруг случался эмоциональный взрыв.

Nancy Donahue: Всем нравилась Джиа, но также они опасались Джиа. Как я говорила, никто мог предугадать, что она может сделать, никогда.

Janice Dickinson: Она одела это красное зашнурованное бикини, идущая рядом с лошадью (фотосессия для Animal House). Забудьте о Derek and Tan, забудьте, но я никогда не забуду эту картину: как садится солнце, прибиваются волны и Джиа просто… в одну минуту она превратилась в настоящего панка: «Эй, Дженис, пойдем, выпьем немного текиллы, возьмем немного чипсов, пойдем подцепим парочку мексиканцев». – О,Боже, Джиа, мы делаем Vogue , это Vogue, дорогая.

Fr. Scavullo: Она была такой ранимой и людям было ее так легко ранить, я ненавидел видеть ее страдающей, я так ненавидел, как она причиняет боль себе. И это было тяжело для меня, потому что для меня это всегда было большое горе. Я знал, что она внутри она страдала, я знал, что у нее были проблемы, проблемы в личной жизни.

Diana Von Furstenberg: Оглядываясь в прошлое, я полагаю что-то очень печальное случилось в ее жизни.
Maurice: Она не высказывалась до конца по поводу того, что случилось. Но совершенно очевидно и четко складывалось ощущение, что между ее отцом и ней была ненормальная сексуальная связь. В действительности я не уверен, был ли у них секс или его не было, но предчувствие было, что так и есть.
Michael Carangi: Вы слышали когда-нибудь такую песенку? I’m a girl watcher, I’m a girl watcher. Это как раз про Джиа, я имею в виду она всегда была в поиске красивых женщин.

Robert Hilton: У Джиа было очень сильное влечение к женщинам, то есть в сущности мужское, то есть Джиа, ну я работал с многими людьми с разной сексуальной ориентацией в течение длительного времени, и работая с женщинами лесбиянками, это конечно сильные эмоции, когда ты выслушиваешь об их страсти об их желаниях, но, то, что касалось Джиа, когда бы я не цеплялся к тому, что она рассказывает о своем сексуальном влечении, это было настолько близко к тому, как мужчины говорят о женщинах, я имею в виду само ощущение. Это было ее очень характерно для нее неоднократно, и я помню, моя жена сказала то же самое, что совершенно не так как с остальными, у меня было ощущение, что нахожусь в одной комнате с Джеймсом Дином это походило на такого брутального молодого парня, который был неотъемлемой частью ее и она любила женщин.
Michael Carangi: Джиа была очень женственной и в то же время очень брутальной, и это очень интересное сочетание. У нее была своя красота, в ней немного улавливалось что-то мужское, словно самодовольное.
Sandy Linter: Она часто приходила ко мне домой, и я вам говорю, что это походило на Джонни Деппа, а не на девушку. Это было похоже на симпатичного, красивого итальянского парня, с которым я встречалась когда-то, пока еще со St. Island. Она выглядела как модель? Да ни за что. Вы можете представить меня идущей по улице с роскошной моделью? Это бы просто не сработало. Она выглядела как парень, красивый парень. Никто это даже вообразить не мог, а она могла. Я уверена это увидел бы любой.

2 Michael Carangi: Она носила старое поношенное полупальто и with sort of pair cocky pants work boots и какие-нибудь дерзкие штаны, бутсы и футболку под которой не было бюстгальтера, без макияжа, ее волосы выглядели так, словно они только что высохли после мытья и в целом она выглядела на мой вкус простовато, безусловно она выглядела симпатичной, но я помню, как мы как-то пошли в клуб и все смотрели только на нее.
Author: Она знала, что красива. У нее была лучшая грудь в модельном бизнесе. Она могла ее немного приподнимать и увеличивать. Она была роскошная, она несла что-то новое, она была плохим парнем, и это было так противоречиво в те времена, поэтому все так ее хотели.

Sandy Linter: И вот мы, обе голые, карабкаемся по этой изгороди, звучит музыка, мы танцуем, мы фотографируемся, мы чувствуем себя превосходно, мы выглядим шикарно во всем этом. Но она думала, что я этим давала повод, но я вела себя так как привыкла вести себя напротив любой фотокамеры, просто прыгать и позировать. После рабочего дня я как обычно снимаю свой мэйк-ап и ухожу домой. И она пошла домой, позвонила мне и говорит: «Не хочешь ли ты прокатиться на моей машине?». Все, что я подумала это: « А-А, одну минуточку, она, подумала, что я на что-то намекала? Я сказала, Джиа, я знаю, что ты прекрасна, но мне не нравятся женщины в этом плане. И я ручаюсь, что дав ей ответ, все это было уже впустую. Она вообще не обращала ни малейшего внимания на то, что я сказала. Она просто говорила что – то в духе: « О, у меня такая классная машина», - или что-то вроде этого. И это действительно выглядело так, словно со мной говорил девятнадцатилетний ребенок, а мне тогда было двадцать девять. И я думала: « О, Боже, это не может происходить, и естественно уже тем же вечером, или на а на следующий день я получила розы, и я так ууу, а теперь, что мне делать? Для меня это было забавно, но для Джиа на этот счет чувство юмора совершенно отсутствовало, на полном серьезе. Но ей было совершенно наплевать на мои сексуальные предпочтения или просто она никогда не брала это в голову. Мы привыкли проводить время в кругу таких людей, как Андреа Бланш, Ариелла, других фотографов, Брюс Лорранс, с которым мы раньше часто встречались, и у него была вечеринка, мы пошли на нее, и все было так неожиданно, музыка играла, и она поцеловала меня вдруг. Один из тех факторов, что раздр
Один из тех факторов, что раздражало ее во мне, это то, что она знала, что я допускала мысль о том, что она парень.

Author: Она когда-либо спрашивала о вашей личной сексуальной ориентации?

Sandy: Нет, она всегда знала, что я была натуралкой, на самом деле, основной ее проблемой со мной скорей всего и был секс, но ….Я никогда не хотела обидеть Джиа, и это очень - очень личное, то, что я говорю, потому что она была такой восхитительной, такой очаровательной, и с ней было настолько приятно, и даже несмотря на то, что это все сопровождалось такими трудностями, я все равно хотела быть с ней, и я была. И это было сложно.

Author: Были женщины традиционной ориентации, которые мечтали о Джиа, даже не подозревая, что они восхищены ей.
Michael Carangi: Я не думаю, что она парилась по поводу ориентации женщин, она просто увлекалась теми, кого она находила красивыми.

Nancy Donahue: Мой подруга возвращалась с фотосессии с Джиа на Барбадосе, она позвонила мне в истерическом плаче, Джиа проявила по отношению к ней сексуальную атаку, и она не могла урегулировать и поэтому была напугана всем этим. На самом деле я думаю, что она покинула фотосессию раньше именно из-за этого Мне это кажется забавным.

Sandy: Я не то, чтобы боялась ее физически, но в ней было что-то пугающее, в ее настроении, каком-то гневе, изменениях в характере, и безусловно я понятия не имела о наркотиках, я знала, что мы все принимали наркотики: на вечерниках, это то, что я знала, я не знала о том количестве, что она употребляет, что несомненно влияло на ее перепады в настроении, несмотря на то, что я почти уверена, что и без этого у нее легко менялось настроение.
Kathleen Sperr: Когда мы решили, что есть проблема, я думаю во многом это было по причине прошлого увлечения Боуи, и этого влияния, она любила выходить на улицу одна и оставаться там на всю ночь, мы просто даже не могли ее заставить взять себя в руки. Author: Вы думаете, наркотики являлись причиной этого?

Kathleen Sperr: Она экспериментировала ими, и мы знали об этом. Было пару раз, когда я это застала, я мгновенно вызывала ей скорую помощь несколько раз и проводила тест на наркотики, и они сказали мне, что было тем, что это вызвало. « Что вы собираетесь делать, потому что у нее обнаружили кокаин и что-то еще, что вы собираетесь делать. У вас проблема, заберите ее домой и заботьтесь о ней».

Sandy: Когда я слышу от людей, как мать допустила это, как мать не предотвратила ее от этого, как мать могла то или иное, и я думаю, О, Боже, да если бы они только знали, насколько с ней было трудно, насколько эта девушка была сложная.

Author: Вы не думаете, что влюбились в нее?

Sandy: Да конечно, это так, я помню как осознанно, а в те дни я этого делала не часто, я припоминаю, как говорила: «я знаю, что это будет, она будет большой звездой, а я практически никем на заднем плане, но если это сделает ее счастливой, я останусь с ней, я знала, то, что делало ее счастливой - так это то, что у нее была я… эмоционально» Fr. Scavullo: Смотри прямо на свет, да так, прекрасно.

Man: She became erratic in time her work was affected. Она стала рассеянной (нестабильной, или как еще) что повлияло на ее работу.
Interview man on 20/20: В один момент ты обратилась к наркотикам, не так ли?
Gia: Да можно сказать и так.
Sandy: На самом деле, героин был в те времена наркотик для вечеринок, как кокаин и Quaalude - это были самые элегантные вечеринки во всем мире, в прекрасных пентхаусах, и там раздавали героин порционно, и мы всегда вдыхали его, и это было совершенно нормально, но я никогда не употребляла его внутривенно, я не интересовалась иглами… это было слишком серьезно для меня, это больше был уличный наркотик. И я знаю, что никогда не колола его себе внутривенно, и однажды в моей квартире, я помню, как Джиа резко схватила меня, а ее глаза были словно дикие, мечущиеся из стороны в сторону, в них словно пылал огонь. И она просто схватила меня, и у нее в руках был шприц, и она хотела вколоть мне дозу, я сказала: «Да ты сошла с ума». Она в самом прямом смысле измучила меня и вымотала. Тогда я страдала анарексией, я весила около 80 фунтов, и меня было очень легко измучить, и все что я сказала: «давай, делай это». И она вколола мне дозу, и я отключилась приблизительно на 16 часов.
Interview man on 20/20: Но сейчас ты ведь избавились от зависимости?

Gia: О, да конечно, я бы не смогла тогда быть здесь, разговаривать с вами, если бы это было не так.
Sandy: Когда я узнала, что она умерла от СПИДА, я просто подумала, конечно, я истерила о своей собственной жизни, и истерила, оплакивая ее жизнь. Но потом я прошла тест на СПИД и на протяжении нескольких лет я думала, что у меня СПИД. Она хотела взять меня с собой, на тот путь, которым она шла.

Author: Вы не помните, где вы были или чем занимались, когда узнали что Джиа была ВИЧ- положительна.

Fr. Scavullo: Нет, я узнал это по телефону. И лишь мысль пришла мне в голову: « О, Боже, эта привычка ее довела, и она почти избавилась от всего это ужаса, а теперь у нее обнаружили СПИД, и я просто начал плакать, потому что я осознавал, о Боже, после всего того, через что она прошла».

Author: Вы испытывали внутри какую-то обиду на нее?

Sandy: О конечно я хотела бы позвонить: fucking bich, как ты могла сделать все это со мной», и все такое. Но ведь она не знала. Она не знала что у нее СПИД.
Author: Считаете ли вы, что индустрия моды использовала Джиа больше, чем следовало бы принимая во внимание ее состояние?
Sandy: Да совершенно верно. Она была в беде, в очень большой беде, я помню, как проснулась однажды утром, чувствуя как будто меня били по голове всю ночь, я ночевала с ней, и я понимаю и вижу, что она даже и глаз не сомкнула ночью. И она просто посмотрела на меня и сказала: «Сэн, думаешь, мне следует идти сегодня на работу?», - и я ответила, нет, ни в коем случае, если ты себя чувствуешь, как я. Пожалуйста, не ходи на работу сегодня. Когда ты наркоман, то должен быть под кайфом, чтобы выполнять работу. Всегда, когда с ней работали, и всегда, когда ее показывалась на работу она была под кайфом, не важно, что она говорила. Она должна была, иначе она была бы больна.

Часть 3 Fr. Scavullo: Я постоянно видел в ней раздирающую боль, какое-то несчастье, это было так заметно, словно туман. Она была потерянной, это так.

Sandy: Люди говорили мне: Ты должна была отпускать ее на работу, мы бы позаботились о ней. Окей. Она никак не могла сойти с этого замкнутого круга, и этот круг был очевиден. Так ужасно, что они не делали этого преднамеренно, но они не осознавали, что она просто вынуждена быть под дозой, чтобы быть там. Robert Hilton: Они знали, на чем он сидит. Они знали, что она по уши в работе. Они знали, что она не рушит все работу. Они знали, абсолютно всегда рассказы нечто вроде о симпатичных проблемных подростках: «Давай Джиа, сделай это снова», - и все в таком же духе.
Дженис Дикенсон: Возвращаясь во времена Вильгельмины, она не сидела на героине. Она была не одна, потому что к ней была направлена заботливость Вильгельмины. Вилли уделяла ей время. И действительно тогда можно было сказать, что она была для нее как мать. Смерть Вильгельмины начала ее героиновую зависимость. Я помню, потому что я была там.
Interview man on 20/20: Вильгельмина оказала очень важное влияние на твою карьеру и твою жизнь.

Gia: Да, она была очень важна, она помогла мне, когда я только начинала. Я имею в виду, она помогла мне как друг и как агент она помогла мне, и она была очень умной, и в моей жизни она давала мне личную поддержку: на бизнес уровне, это словно абсолютно личные чувства, она была именно такой женщиной.

Interview man on 20/20: И ее смерть, должно быть, была для тебя ужасной потерей. Gia: Да это была страшная потеря для меня, понимаете, я все еще не отошла от этого, это ужасно, но я имею в виду что некоторые вещи все же случаются, я лишь только надеюсь, что ее душа в раю, так и должно быть.

Robert Hilton: Мне было предложено, по желанию Вильгельмины, чтобы то встретился с Джиа, как консультант потому что у не возможно были проблемы с наркотиками. Для меня не трудно было понять, что проблема намного больше. И я знал, что это тяжелые наркотики. Но принимая во внимание другие обстоятельства, я, конечно, часто слышал эти истории и все что с этим связано. И я слышал, что она очень красивая, и я ее до этого никогда не встречал, я ее встретил, когда она пришла, чтобы встретится со мной, как с консультантом в офисе моей жены. Вот тогда все началось.

Author: О каком наркотике вы тогда говорили?

Robert Hilton: В то время она использовала героин.
Нэнси Донахью: Она действительно держала дистанцию. Она,….Это почти всегда было так, словно она боится чьей-то опеки или кого-то еще.
Роберт Хилтон: Эта девушка была такой необычной, мне всегда приходилось все из нее вытягивать, она всегда говорила, что думала, она никогда не сидела на месте, задирала ноги на стол, усаживалась передо мной, крутилась вокруг стула постоянно, прыгала, теребила какие- то вещи – это было неимоверно изумительно. И я понимал, что это будет испытанием. Но также я понимал, по тем намекам, что она мне давала, что это была очень серьезная проблема с наркотиками.

Zoe Land (умерла): Ты пробуешь его, и неожиданно разный вкус у белого и коричневого.
Это теплота, охватывающая все тело, такое чувство, чувство, как глубокий внутренний стимул, охватывающий каждую мышцу. Каждая мышца спокойна и расслабляется одна за одной.
Возможность представлять, быть открытым всем сторонам света, синхронизировать мысли, думать о многих вещах одновременно. Определенно присутствует физиологическая реакция на мозг, которая побуждает все это. Это граничит с синдромом боязни высоты, когда ты в опасности, будто ты медленно падаешь, та же самая реакция, видеть вещи так ясно и четко (сразу, тотчас), все это составляет эти чувства

Lori Hamilton: Я помню, как другие наркоманы разговаривали с дилерами, выжидая дозы, потому что ты никогда не знаешь меры, никогда не было полного удовлетворения.

Zoe Land: Каждый раз попадания в твой организм, имел свою нишу, где нужен был героин, он проникал с дозой в нос, пальцы, в сердце, в глаза, в уши, везде.

Man: Когда модель пользуется спросом, ее используют все, как только могут, и это не только из-за того что она модель, это постановщики, фотографы, стилисты, это природа бизнеса.

Author: Они делают все для того, чтобы сделать снимок?

Man: Да, все для того, чтобы его сделать, все то, что от них требует журнал.

Janice Dickinson: Для агента главное заработать на тебе побольше денег и удерживать тебя как можно сильнее, чтобы только получить этот долбанный заказ.
Fr. Scavullo: Я продолжаю думать, что еще я мог бы сделать и мог ли сделать что-нибудь вообще? Но, дело было не во мне. Я делал все, что мог. Вот и все.

Robert Hilton: Все, что очень многих интересовало во всем этом, так была ли она удовлетворена своей карьерой или она не нравилась ей. Для нее это никогда стояло на последнем месте. Я думаю, все основное, что я получил от общения с ней в последние встречи, то для меня все-таки больше всего было интересно больше остального, насколько сильно ей это доставляло неудобство как женщине. Она говорила, буквально четыре или пять раз, во время второго сеанса, что она чувствовала какую-то фальшь, как кукла в платье, она себя чувствовала так, словно это тяжелые деньги, потому что она себя ощущала не на своем месте, и они знали, какой она на самом деле была, вот, что происходило. И я осознал, что эта девушка была как ребенок совершенна, это было удивительное соответствие для человека, употребляющего наркотики, потому то, что в ней кричало изнутри, то, что она должна была делать, она хотела поскорее закончить. То, что кричало изнутри нее, это раздирало ее на части, когда она видела эту гадкую среду и гадких людей.




Часть 4 Zoe Land: Это вечное состояние постоянства или смятения.

Sandy Linter: Она думала, окей, это хорошо, я сейчас отлично себя чувствую, ты знаешь, я могу это, они могут делать со мной сегодня, все, что захотят и мне все равно. Она не обладала хорошим чувством юмора, и она никогда не хотела выглядеть глупо, и в большинстве случаев, когда происходили эти съемки, они просили ее что-то сделать, и она запрыгнула в стиральную машинку, что они сегодня еще сделают со мной. Она очень щепетильно относилась к своему имиджу, чтобы поддерживать его, ведь это все, что у нее было.
Author: Что по вашему убило Джиа? Fr. Scavullo: Такие люди как Джиа в этом мире, им никто не может помочь, это просто такой путь смерти, чтобы больше не быть здесь, и ты догадываешься, что это вина всего этого мира, и всех нас, а не их, и я ни в коей мере не виню их в этом. Я хочу сказать, я провел много ночей с тем же самым у Дженис Джоплин, и я действительно провел много дней с Дженис. Но я провел много дней с Джиа, и много ночей с ней, и в ней было что-то, что ты просто влюблялся в нее.

Author: Вы считаете, она ощущала счастье от своей красоты?

Sandy Linter: Нет, я думаю ее красота на самом деле определила ее путь. В самый-самый первый раз, когда я работала для рекламы Мэйбелин для нее, за день до этого, у нас была связь, и она была такой красивой, я помню, как только подошла, О Боже, посмотри, как Джиа прекрасна, она идет по улице с этим щеночком, для этой коммерческой рекламы Мэйбелин, и только для того, чтобы поговорить, она села рядом со мной и я сказала: « Ну, приступим?». А она только и думала о том: « Как моя мама отнесется к тому и вообще этому всему?». Это было не то, чего она в действительности хотела, она пыталась мне сказать. Она как идеальный незнакомец, она реально никогда не хотела быть там, но она была. И это было совершенно не то, что она предполагала.
Interview man on 20/20: Вы счастливы своим успехом?

Gia: Да, я довольна, да.

Interview man on 20/20: Ты колеблешься?

Gia: Ну, я просто хотела подумать об этом. Нет, я счастлива.

Robert Hilton: Джиа была как раз одним из тех людей, которая действительно также была часто под дозой героина, большинство людей так не могли, как она. Она мыслила более четко, когда была под дозой, чем без нее. Итак, она рассказывала много мне о себе, о взрослении, о том, как она росла в Филадельфии, в итоге я знал много, касаемо того, откуда она приехала. Много проблем, с которыми сталкивается каждый американский подросток, но то, что просто потрясло меня до глубины души – это было действительно что-то страшное. Она знала, что что-то произошло в ее жизни, и ей было всего три или четыре года, когда это все случилось (около трех, четырех лет). И она действительно просила меня помочь ей.

Zoe Land: Это как будто наступает с ощущением рассеянности, по 20 звонков на день, и все это так внезапно наступает.
Robert Hilton: Дальше все только ухудшалось, когда я уже привык ко лжи по поводу пропущенных встреч сегодня, или на неделе, постоянно.

Author: Ее больше невозможно было контролировать?

Robert Hilton: Больше невозможно контролировать.

Author: И она чувствовала это?

Robert Hilton: И она чувствовала. Она это четко осознавала, я имею в виду, она больше предпочитала просто сказать об этом, она говорила, первое, что я хотела сказать, что я знаю, что опоздала, я работала, первое, что я хотела сказать, что понимаю, что опоздала, конечно, я знаю, что ты опоздала сейчас, и она сказала, ну тогда я ухожу, и я сказал, если ты собираешься, уходи. Это было начало потери контроля над ее жизнью. И все время, что она присутствовала, она думала о только том, чтобы принять дозу героина.

Zoe Land: Это очень, очень сильная вещь, героин, моментально тебя охватывает, героин. Я думаю по силе действия, что касаемо, кокаина, можно сказать кокаин поступает в твою голову, все так резко становится ясно, четко. А с героином, ты вынужден прислушиваться.

Lori Hamilton: Все в твоем теле нуждается и жаждет этого, и все в твоем разуме нуждается и жаждет этого. Я хочу сказать, что героин как, будто все контролирует, понимаете, это как страдания повсюду, это как частичка хлопка между тобой и жизнью. И я помню, когда я была под кайфом, вещи казались такими ясными, разящими, я себя чувствовала почти, как будто все сошла с ума, как будто на мне очки, освобождающие от всего, и все кажется таким ясным, как проникающий свет, героин переворачивает жизнь, и я просто не чувствовала ни печали, страха, единственное чего я боялась, что это закончится

Zoe Land: Когда наркоман нуждается в дозе
Zoe Land: Когда наркоман нуждается в дозе, боль жизни, это сопровождается такими чувствами, как внутри все напряжено, это отражается на каждом органе и каждой отдельной части тела, и это проявляется, в качестве новых спазмов, судорог по всему телу, везде от пальцев, до спины, шеи, рук. От этого хочется умереть.

Robert Hilton: Я думаю, главное, насчет чего я совершенно точно попал в цель, так это то, что она боялась того, что она делала.

Zoe Land: В целом это продолжается, в течение месяца правда, и ты знаешь, что это руководит тобой, я знаю, с этим ничего не поделаешь, в зависимости все симптомы преимущественно – это слабость, ты знаешь, если ты не прав, если ты под кайфом, ты под действием припадков, ты плачешь, глаза просто плачут, твои глаза как будто умирают, свет режет.

Robert Hilton: Тот факт, что она была напугана, не оправдывая все остальное, что она пыталась дать мне в рамках сеансов с ней. Дьявол руководил всем, что Джиа делала, и что она пыталась донести до меня.

Zoe Land: Головные боли, колики в желудке, диарея, жар, жар, приводящее тебя до озеленения, пожелтения сильного, потому что почти ничего не остается от твоего желудка, и жар, перерастает в адскую боль в желудке, головная боль, в основном, головная боль от которой будто хочешь умереть.
14:01:45
Man: Она выглядела ужасно, почти кожа да кости, очень темные круги под глазами, белое-белое-белое лицо, что не могло считаться эталоном красоты. Но это было не ужасающая красота, мы делали много снимков в лимузине, фотографа Артура Элгорта, почти полностью закрывая ее тенью, я имею в виду, чтобы было видно губы Джиа и язык ее тела.

Robert Hilton: Определенно некая связь развивалась между нами. И мне кажется, что это больше всего было основано на том, чувстве, что Джиа боролась с ее внутренним демоном, не было каких-то других реальных причин ее отношения ко мне с таким почтением. Она определенно была связана тем фактом, что я прошел через это. Я имею в виду, это позволяло ей чувствовать себя в безопасности. Факт, что я прошел через все это и понимал, о чем она говорит; я разделял ее боль, когда она разговаривала со мной об этом. Но я думаю, ее подчиняла больше всего та мысль, что она хотела чувствовать, что она прикладывает все усилия, чтобы бороться с этим. Итак, большинство сеансов проходили удачно по этой причине. Переходя к сути дела, я бы сказал примерно полтора месяца или два, после того, как я впервые увидел ее. Я получил от нее звонок. И она сказала мне, что она внизу, на улице. Я понял, что подразумевалась Riventon Street, улица, что была на нижней стороне Lorry Side, и пользовалась дурной славой, так как являлась, героиновым супермаркетом, в то время. И она попросила меня, спуститься туда и забрать ее. И я скажу вам, за всю мою профессиональную жизнь, я бы отреагировал на это саркастическим ироническим смехом, я имею в виду, это была сумасшедшая идея. Это крайне непрофессионально. Но мне кажется, фактически, ее это совершенно не волновало. Но что-то в этой девочке действительно покорило меня, и я согласился сделать это. И я, как ни странно, обнаружил себя садящимся на поезд, добирающимся до центра в миле от опустошенного района Lorry Side. Где она сказала, что будет, а ее не оказалось. Это, во-первых. И я ходил вокруг этих торговцев наркотиками. Я знаком со всем этим. Я знаю этот язык. Я умею подстраиваться под них. Кого я спрашивал, те, очевидно, видели много людей, подходящих под описание каждый день. И, наконец, мне указали верное направление на заведение, где продают и колют героин. Я поднимался с этажа на этаж, и я добрался до 3 этажа, это было объединенное здание. И она не просто сидела, и колола себе дозу героина, она была одета в костюм с фотосъемки, такое ниспадающее, длинное платье. Это была самая ненормальная ситуация, вы не можете себе представить. Все эти, в большей степени, несовершеннолетние наркоманы, все были под сильным кайфом, и посреди всего в центре эта девушка, и я никогда этого не забуду. Это бледно-голубое платье, вечернее платье. Сидит на полу со скрещенными ногами и вкалывает героин себе в руку. Я подошел к ней, а она была как будто состоянии сильной дремоты, склонившаяся к руке, неспособная двигаться.
Чтаешь????
Lori Hamilton: В основном это в большом количестве, в таких местах, как квартирный дом, отелях, ты понимаешь, что нужно его ввести и ты поднимаешься и как пример, пока ты там, то ищешь пустую комнату, и единственное, о чем мысли найти там что-то, и за дверью, где все собираются, так грязно, все такие злые, и везде использованные бинты, вата, и если у тебя нет своей ваты ты должен использовать одну из тех, и ты просто идешь и используешь, что свободно.

Часть 5 Robert Hilton: Когда она была примерно на середине того, как делала это я смотрел на нее лицо, она была по настоящему уязвимой, хотелось это все закончить, закончить ее разочарование, которое приближало работу Джиа к концу.

Zoe Land: Это на дает тебе говорить, затормаживает твою речь, дает тебе возможность чтобы все было немного другим, немного необычное, конечно это приходит из-за опиума, который выявляет это, кот
Zoe Land: Это на дает тебе говорить, затормаживает твою речь, дает тебе возможность чтобы все было немного другим, немного необычное, конечно это приходит из-за опиума, который выявляет это, которое конечно приходит с ощущением абстракции.

Robert Hilton: Я работал над тем, чтобы она это бросила
Я забирал ее, забирал из здания, и я приходил, чтобы отвести ее домой.

Diana Von Furstenberg: В моем офисе на пятом авеню, и она была только что под дозой, она выглядела очень плохо. И она попросила у меня 400 долларов, и я поняла, что это было нехорошие новости, но я не могла отказать ей, конечно, я дала ей деньги, ну я ей сказала, ты прекрасно понимаешь, что я хочу тебе сказать, береги себя, и она ответила, да, да я знаю. И я просто сказала, ты знаешь, что я всегда здесь, и это все, и догадывалась, что не увижу ее больше после этого.
Robert Hilton: Вспоминаю, как последние разы я предпринимал действия, спускаясь в Down Town к Джиа противо ее обычных занятий (прием наркотиков) пару раз, возможно даже больше, чем пару раз и в последний раз когда я предпринимал какие-то действия, это было очень-очень лично, динамика очень-очень похожая, все было по другому конечно, я знал, где ее искать, это не было проблемой, достаточно просто было спросить кого-нибудь, где она где она и когда я взбирался на этаж ….. она лежала и я помню очень маленькую испанскую женщину спящую, похлопал по ее лицу и чтобы привести в чувство, просыпайся, просыпайся, о Боже, не говори мне как это произошло, я ….. она была в такой стадии передозировки, какой только возможно представить
Zoe Land: Я помню чашки с небольшим количеством воды и по семь или шесть игл в стакане.

Lori Hamilton: Это настолько сильно насчет самих игл, от которых ты также зависишь

Zoe Land: Если у наркомана есть героин и нет иглы наркоман сделает все чтобы достать иглу если купить то любым другим способом

Robert Hilton: Это визуально проявляется в полном физическом состоянии сжимает- расслабляет, сжимает-расслабляет, точно пока наркотик проходит по тебе твоему головному мозгу …или свяжет тебя

Zoe Land: Много, много, много людей делились иглами в те времена, по видимому, Джиа делала это хорошо, она также могла сделать и за безопасный секс

Author: Было много секса за наркотики?

Lori Hamilton: о да…

Author: значит было….

Lori Hamilton: Несомненно …

R. Hilton: Кучка наркоманов никогда не возьмут ответственность позаботиться о тебе, когда у тебя передоз. Они просто выкинут тебя на улицу и убегут так быстро, как только могут. Они не имеют ни малейшей доли сострадания в такие моменты. И знаете, я уверен, если бы меня не было тогда там, они бы точно поступили так с Джией, я уверен в этом. И все, что они говорили о ней тогда немыслимые вещи: «алчная сука», «вечно обдолбанная», да, я слышал об этом раньше от людей, которые были там, на дне. Но я также слышал, что они была просто потрясены. Они были шокированы тем, что такая маленькая девочка, с таким немыслимым количеством денег, принимая катастрофически много героина, могла делать все это и при этом не умереть.
Gia: Дай мне сделать пару фоток.

Я всё еще форме, я всё еще жива!

Что? Что ты сказал? Дай мне сделать это, позволь, проверить сейчас, давай. Ты парень, да? Ты знаешь, большинство фотографов – парни…
Ну,да ты знаешь, что ? что ты сказал? Ну да, ты парень.Ты знаешь, большинство фотографов – парни…

Окей, давай, сними меня с новой стороны (показывает попку), я все еще всех вдохновляю, я все еще жива, и...ну давай...дай мне сделать это, дай..дай проверить сейчас...ну давай...Окей, закругляюсь...

Author: О каком количестве денег вы разговаривали?

Robert Hilton: Она могла спустить…могла спустить где-то за неделю около 25 сотен баксов.

Francesco Scavullo: Все что бы не предлагала ей жизнь, Джиа всегда получала, то, что ей нужно.

Diana Von Furstenberg: Она была почти всегда под дозой, это было так ужасно видеть ее и ты словно все это чувствовал, что глубокая печаль ранит всю ее жизнь,

Michael Carangi: Я думаю, она была просто потерянной, я просто думаю, что она была очень потерянной.

Nancy D.: Она была напугана, это всегда выглядело так, будто она боится.

Author: Сэнди, а ты знаешь, верила ли Джиа в Бога?

Sandy Linter: У меня было ощущение, что Джиа верила в Бога, но это было только ощущение.

Я чувствовала, в ней была духовность

Robert Hilton: Я упрашивал пару женщин побыть с ней, пока я бегал по району, в поисках телефона. Но вы знаете, в таких местах редко встретишь работающий телефон. Но я все же нашел один работающий и позвонил 911 и попросил приехать туда людям из госпиталя. Затем я побежал обратно через пару кварталов. И пока я бежал, когда я уже оказался в месте где оставил Джию, одна девушка дала Джии дозу. Наркоманы делятся дозами как чипсами или молоком или чем-то таким, и я никогда, никогда не понимал почему так происходит, почему они делают это и с медицинской точки зрения, это просто неслыханно. Она пыталась прийти в себя и когда я сказал, что скоро приедет скорая, она встала очень-очень быстро и мы упорно убегали оттуда так быстро, как только могли, потому что она не хотела, чтобы её обнаружили там, где она была, ну вы понимаете. Это точно то, что мы сделали, она пришла в себя, мы убежали оттуда, приехала скорая, мы покинули те места. Когда приехала скорая, я сказал ей: Больше никогда, никогда-никогда не звони мне, когда ты там, на дне, это конец, я больше никогда не сделаю этого снова, я увижусь с тобой, я поговорю с тобой, но это-я больше никогда не сделаю этого. И я стоял на своём.
Author: Вы видели ее еще раз, после того, как узнали что она ВИЧ положительна?

Francesco Scavullo: Нет, нет, я больше никогда ее не видел, и я думаю она никого не хотела видеть, если бы она позвонила мне придти и увидеться с ней, я бы помчался, я не видел, я просто слышал, что она умерла, и ,знаете, это очень-очень печальная и трагичная история

Gia: Столько много наркотиков в нашей еде, и люди едят и даже не подозревают

Interview man on 20/20: Но ты же их нет, или ты бы мне сказала…у тебя же их действительно нет…

Gia: Конечно же, я же уже столько рассказала…
Interview man on 20/20: Ты же не кладешь кокаин или героин в еду, я имею в виду ?

Gia: никто не может быть ни в чем уверен на все 100, вот, что я имею в виду.

Sandy Linter: Она каким-то образом забралась ко мне в здание дом, пошла в пентхаус (апартаменты на крыше), вылезла наружу. Я жила на 10 этаже, так что она была на 11. Она взбиралась как супермэн, или как она думала как Ромэо к Джульетте. Она выбралась наружу здания и спрыгнула на мой кондиционер, что был в спальне.
Как-то я была с парнем, с которым я виделась время от времени и она спрыгнула на мой кондиционер. Это был первый раз, когда она так сделала. И я увидела, как эти белые кеды приземлились на мой кондиционер. И я побледнела. Я сразу поняла, кто это. И она была снаружи спальни. И это было свыше моего терпения. Свыше. И она сделала так еще несколько раз. Она сделала так трижды. Она была сумасшедшей. И я говорила швейцару: «вы не должны позволять этой девушке заходить в здание. Но она могла быть такой очаровательной мэм, или слегка неряшливой и знаете… Но это было больше, чем я могла принять. Это было немного..черезчур...
И я побледнела, но мой парень посмотрел на меня как: «ты собираешься ей помочь?!». Он открыл окно. И эти окна открывались вот так, наружу, и было очень сложно затащить ее внутрь (в комнату). И он умудрился затащить ее внутрь. И она плюхнулась на кровать, закинула ноги и посмотрела так, словно это ее место и какого хрена он делал здесь. В моей спальне. Она бросила на него косой взгляд. Я сказала: «что бы случилось, если бы мы не впустили тебя в эту комнату? Ты могла упасть. Что если…» Она сказала: «о, я бы просто разбила другое окно».

Author: Вам нравилась Джиа?

Sandy Linter: Я любила ее по своему, но она причинила мне очень много, много боли и постоянного раздражения. Я подразумеваю, что могла, например, проснуться в отличном настроении, могла сказать: «Джиа, пойдем прогуляемся на запад», - и в ответ «Нафига ты все это делаешь».
Interview man on 20/20: ты смогла бы стать зависимой от модельного бизнеса также как ты стала зависимой от наркотиков
Gia: Нет, я очень долго сомневалась в этом, ты можешь заниматься многим, даже если сидишь на наркотиках, я имею в виду, это плохо употреблять много наркотиков, понимаешь, потому что их всегда кажется мало.

Robert Hilton: Когда она рассказывала мне о том, что происходит, высказывалась мне обо всем, что происходило у неё в голове, в её мыслях, я думаю, я уверен, если бы я знал то, что я знаю сейчас, я бы понял, что она на грани, и если бы ей поставили правильный диагноз на первых стадиях болезни, если бы её правильно лечили, всего бы этого не случилось, она могла бы выжить, это вполне возможно. Я и мой друг Джимми, который тоже знал Джию, мы были в моем доме, в Пенсильвании и мы разговаривали о чем-то и вдруг, разговор зашел про Джию, без какой-либо причины и мы не понимали, почему вы друг её вспомнили, мы разговаривали о ней, рассказывали истории и все такое… Джимми позвонил мне через две недели и сказал, что почти именно в то время, когда мы разговаривали о ней, она умирала в госпитале.
Kathleen Sperr: Я никогда этого не забуду, как стояла перед ее кроватью и один из докторов в тот момент позвонил и я говорила с ним, и мы уже решили…какой еще у нее возможно диагноз, и мы только что отключили ее от дыхательного аппарата, это было необходимо, она мылась, все то время, что она была на восстановительной программе и когда она вышла и села в проданную машину, она могла бы теоретически покончить с собой, потому что она была в Ленокс Сити около недели, ей становилось все хуже, я получала очень много звонков, и я сказала, что когда Джиа будет готова вернуться домой, она позвонит мне, и мне позвонил ее отец, он сказал: ты же видишь, она действительно совершенно запуталась, а я ответила, что ты хочешь от меня, я сказала, что , когда она соизволит вернуться, я посажу ее в автобус, и отправлю обратно к тебе, итак на следующий день, когда она пришла в магазин и они позвонили мне на домашний, и я дала обещание, что если я ее встречу на автобусной остановке, она немедленно отправится в госпиталь со мной, и я отвезла ее в госпиталь, она была абсолютно не в состоянии, не могла идти прямо или что-либо делать, я не могла привезти ее домой, потому что ее невозможно было выносить ее состояние, и я не знала, когда она была под дозой, что могло произойти, и она определенно была под чем-то большим чем просто наркотики.




Часть 6 Sandy Linter: Я была одна дома, у дверей стоял дворецкий, потому что у меня есть дворецкий и который меня обычно обслуживает, у меня есть специфическая паранойя по поводу дворецких, которые поднимаются к дверям и я подумала АА, открыла дверь на меня смотрела она…она выглядела потрясающе, я имею в виду, почти так как в первый день,когда я ее встретила, вся чистенькая, потрясающие волосы, прекрасно одетая в прекрасное кашемировое пальто, и она просто улыбнулась, очень кротко, это была другая Джиа, и она так пришла и я позволила ей войти, потому что как я и сказала, она была потрясающая, окей, я могу сказать, что она была под дозой, предполагаю так, и она просто вошла в квартиру и села на диван, и я села чуть пониже рядом с ней, сказала ей: «привет, как ты? что произошло?», и вы знаете, она положила свою руку на мою шею и она просто смотрела на меня глазами полными слез, и она ничего не сказала мне, я просто попыталась выяснить о ее планах в городе, я задавала много таких типичных вопросов и я ..она просто посмотрела на меня и сказала: «А теперь я должна идти»…и она ушла…и частично сопоставляя то, что я узнала сейчас, и спустя столько времени по поводу ее болезни, я уверена, она знала, что она была больна, и она выглядела хорошо в тот день, просто она хотела сказать мне «прощай» оставаясь красивой.

Kathleen Sperr: Ей вообще никогда не становилось лучше, это было в июне, как раз после того, как она пришла из госпиталя, мы отвезли ее в Great Adventure и она выглядела очень слабой, как будто куда-то спешила…и она сказала мне: «Мама, она сказала, я знаю, что не смогу попасть в Дисней Ленд, я просто не смогу», а она ведь так хотела в Дисней, и я пообещала ей, что если она поправится, мы свозим ее, но надежды не было и она понимала это, и полил дождь, я очень очень сильно забеспокоилась о ней, она разговаривала со мной, также как и всегда : « О мамочка, что же я буду делать без тебя» , и тогда она была дома, она никуда не хотела уходить, мы пытались уладить эту проблему, но когда ее болезнь начала проявляться на теле, мы были вынуждены положить ее в госпиталь, она уехала в пятницу, а в субботу вечером они положили ее на полное жизнеобеспечение.
Sandy Linter: Когда она ушла, я даже понятия не имела, что это и было ее прощай для меня, я даже не могла представить, что не увижу ее снова, она звонила мне, после того раза, она звонила мне однажды, один раз что я точно помню, я подняла телефонную трубку, услышала ее голос и она сказала: «Сэн, ты боишься меня?». А я ответила: «Нет, я не боюсь тебя, я никогда не боялась тебя». И я бросила трубку, конечно, я просто, я не могла поверить, что она спрашивала, боюсь ли я ее из-за СПИДА

Kathleen Sperr: Она сидела с дыхательной трубкой в ее руке, и она не могла без нее, пытались как-то пару раз отключать ее от нее минут на 15, чтобы посмотреть, как она долго сможет дышит самостоятельно, но это не сработало, и они подключали ее обратно, она так больше и не смогла отключиться от аппарата. Хэллоуин приближался и около двух недель или чуть дольше и мы отмечали Хэллоуин, вы знаете, если бы вы знали Джию, то она всегда любила Хэллоуин, и у нее в комнате были тыквы, игрушечные кошечки, она ничего не могла держать в руках, и когда доктор вошел, я подумала, это было ужасно, что мы осознавали, что возможно это был последний Хэллоуин когда мы отмечаем его с ней, и мы отмечали его, даже не смотря на то, что это было нечто странное, как Хэллоуин.

Sandy Linter: В тот раз, когда она со мной прощалась и когда она плакала у меня, у меня не было чувство сожаления, потому что я ничего не знала, но когда я пытаюсь воспроизвести в своей памяти ее последний телефонный разговор, что я говорила ей, я бросила трубку с такими словами как: «Не беси меня еще больше», то я действительно сожалею о сказанном, потому что она пыталась контактировать со мной, и это был не просто один звонок, я получала по 15 звонков от нее в день, это было для нее характерно и я привыкла к ним, и поэтому я восприняла этот звонок, как любой другой, но он не был таким, он был последним звонком от нее, когда я слышала ее голос.
Kathleen Sperr: Ближе к концу она была полностью прикована к кровати, для нее было специально все оборудовано, и они думали, что это могло немного облегчать ее участь, но все, что самое ужасное, что могло произойти с ее телом, происходило, каждый внутренний орган был поражен.

Sandy Linter: Я придерживаюсь сентиментальной точки зрения, о том, потому что нам всегда нравилось одно и то же, когда мы были вместе, и я знала, что Джиа хочет, чтобы мы встретились на пляже, я увижу тебя снова, и я всегда держала мысль в голове, что у меня никогда , никогда не было мысли что я ее не увижу.

Autor: Джиа была в состоянии разговаривать, когда она была в госпитале вместе с вами, и находилась на аппарате жизнеобеспечения?

Kathleen Sperr: Окей, когда она была на аппарате жизнеобеспечения, она была на нем 4 недели, первые две недели были лучшим периодом, даже потому, что она была постоянно под действием лекарств, трубки внутри нее, в ее рту, и везде, эти капельницы из которых шло лекарство, мы могли общаться с ней немного, она не очень хорошо разговаривала, но мы могли о чем-то говорить, и так как мы знали, что она пытается нам сказать, и было время, когда мы просто писали, и когда мы заводили речь о серьезных именах или событиях, она указывала и она думала, что как только я заберу ее домой, если я просто помогу ей выйти, все сразу наладится, и я пыталась объяснить ей снова, снова и снова, что нет, если я отведу тебя домой, даже просто довезу до лифта, ты никогда не сможешь, и предпримем все действия, чтобы перевезти необходимое оборудование, ничего не выйдет, мы едва сможем сделать это и она не попадет домой, и она…мы просто пытались донести это до нее.
Autor: Вы были полностью уверены в том, что она никогда не вернется домой?

Kathleen Sperr: Да, я знала это. Когда я увидела, что с ней произошло, когда я пыталась бороться с этим, возможно я догадывалась об этом раньше, но это был просто вопрос времени.

Sandy Linter: Я хотела бы увидеть тебя снова, я уверена. Ни капли не сомневаюсь. У меня так и не появилось шанса сказать тебе прощай. Нет действительно, может это просто какая-то часть памяти, но нет, это и есть мое прощай, потому что все течет по кругу.

Kathleen Sperr: В последние две недели, становилось все хуже и хуже, она находилась под таким действием лекарств, что все время спала, как будто она была в коме.

Sandy Linter: Она не просто часть моей жизни, она не просто в моей памяти, она и есть часть моей жизни, часть того, кем я являюсь сейчас.

Kathleen Sperr: Моя сестра была в палате со мной, и они вымывали ее тело, заботились о ней, и готовили ее к похоронам, и я увидела ее спину, небольшая часть которой просто отошла от нее.

Gia and the High Cost of Beauty
pop entertainment com.. 11/2006
Джиа и Расплата за красоту
Автор Рональд Склар
by Ronald Sklar
Двадцать лет назад первая супермордель мира моды Джиа Каранджи умерла от осложнений вызванных спидом. Болезнь вызвала шок, от которого мир содрогнулся, в то время человеческая раса лишь едва начинала постигать основы болезни (актер Рок Хадсон, который казался с виду непобедимым, умер от болезни годом позже). Еще более ужасающим был факт, что Джиа стала одной из первых женщин умерших от спида в Америке.
В середине 80-х головокружительная карьера Джии в модельном мире, не имеющая на то время аналогов, уже сошла на нет. Она рано занялась самоуничтожением, в основном страдая от наркозависимости, и частично от неразделенной любви (она была признанной лесбиянкой). Однако, только появившись в мире моды в 1978, «Прекрасное создание», как ее иронично прозвал автор Стивен Фрид в своей книге, она вызвала фурор.
В ненадежном, жестком модельном бизнесе, Джиа сперва была любимым детищем: ее любили, за ней ухаживали (во всяком случае, пока она была на вершине карьеры). Лишь несколько ее коллег из мира моды (фэшионисты, таким термином обозначил Стивен Фрид людей имеющих отношение к миру моды), продолжали поддерживать с ней отношения с самого начала ее карьеры и до ее трагического конца. Бизнес же не стоял на месте – вслед за Джией появилась супермодель Синди Кроуфорд, первое время называемая малышкой Джией.
Публикация книги С. Фрида в 90-х, и последующий за ней фильм от кинокомпании HBO с Анжелиной Джоли в главной роли, помог развить интерес к персоне этой поразительной и грустной женщины. По сегодняшний день, история Джии, девочки из семьи скромного среднего класса в Северо-восточной Филадельфии, поднявшейся до высот подиумов Нью-Йорка, Милана и Парижа продолжает восхищать.
В 20-ю годовщину со смерти Джии, журналист Стивен Фрид проводит свое расследование и пишет о жизни и наследии Джии, об этой красивой и душераздирающей истории - мы узнаем факты, о которых узнал сам автор, и постигаем истинное значение случившегося.
- Джиа – это нечто большее, чем просто хорошенькое личико. Она была весьма сложной личностью, в которой очарование и ум соседствовали с неоднозначностью и неопределенностью. Можете ли вы охарактеризовать ее для нас?
- Я по максимуму описал ее в книге, такой, какой ее видели знающие ее люди. Я никогда не встречался с ней лично (хотя она и жила какое-то время неподалеку от меня в Филадельфии), и в ходе моих интервью понял, что с разными людьми она вела себя по-разному – это не является нетипичным для модели, или для женщины, которая перешагнула лишь свое 25-тие. Я думаю, те, кому она неравнодушна – а таких людей становится все больше после прочтения книги или просмотра фильма – будут и в будущем пытаться охарактеризовать ее. Я же могу только предоставить сырой материал, который люди уже будут воспринимать по-своему.
- Изменилось ли ваше отношение к Джии спустя 10 лет с момента выхода книги?
- Не очень уж и сильно. Я был увлечен Джией, потому что она является продуктом своего времени: разбитых, разрушенных надежд, семей и обещаний 60-х и 70-х годов – а тот факт, что она была моделью, и людей может заинтересовать история ее семьи, ее личной жизни и факта о ее гомосексуальности, ее борьба с собственным саморазрушением, все это было лишь неким бонусом. Единственное, что возможно я воспринимаю несколько иначе – это связано с развитием науки психиатрии. Когда я начал рассказывать историю Джии, в статье одного журнала в 80-х годах, важность биологической психиатрии все еще была не до конца понятна американцам.
Возникали целые дебаты, затрагивающие психодинамику и психические расстройства биологического характера, о природе проблем Джии: связаны ли они с ее генетикой или с ее воспитанием. В то время как в семье Джии было полно проблем – развод родителей, ее близкие, но сложные отношения с матерью – я подозреваю и я, и ее лечащие врачи не принимали во внимание
07:52:54
психическое расстройство, которое имело место быть. И если бы не спид, мне кажется, новейшие методики лечения в психиатрии и психотерапии помогли бы ей. По меньшей мере, мне хочется в это верить.
- Как к вам пришла идея написать книгу? Насколько сложно было открыть правду об ее жизни?
- Я знал о Джии, потому что она была из Филадельфии, и была на обложке одного филадельфийского журнала, в то время я только закончил колледж – спустя пару лет я стал в нем работать. Лишь немногие знали что она умерла, и спустя год после ее смерти, мать Джии позвонила на ТВ-программу рассказывавшей о спиде и сообщила ведущему, Уолли Кеннеди, что Джиа была ее дочерью и она скончалась от спида – таким образом она хотела, чтобы Уолли больше рассказал о болезни. Уолли и я ранее подготовили несколько программ вместе, и он позвонил мне и предложил встретиться с мамой Джии. Он оказался прав, история была интересная. Я написал большую статью о жизни Джии и о ее смерти, и когда я закончил статью, мне казалось, что я мог бы рассказать намного более, нежели в колонке в 15000 слов выделенных мне. Тогда, я предложил создать книгу, и мне повезло, со мной заключили контракт и дали добро на расширенный поиск информации и создания книги «Thing of beauty».

Перевод Богдана Росс.

Статья: Джиа Мари Каранджи. Слишком дикая, чтобы жить....«Слишком красивая, чтобы умереть. Слишком дикая, чтобы жить…» Эти слова стали не только эпиграфом к фильму о Джии Каранджи, но и, по большому счету, лейтмотивом всей ее безумно талантливой, безумно яркой и такой безумно недолгой жизни…

У нее было особое предназначение. Ведь она умела… играть. Разные роли - перед фотокамерой. И играла вдохновенно. Сейчас в модельном бизнесе это кажется таким… естественным – азы профессии! Но кто-то всегда бывает первопроходцем. В мире супермоделей эта миссия выпала Джии Мари Каранджи. Благодаря ей на страницах модных журналов стали появляться не только блондинки, но и брюнетки, а фотографии – впервые в истории фотоискусства! – словно начали оживать… Вглядываясь в них сейчас, спустя десятилетия, мы видим то ангельски чистый взгляд, лукавую усмешку юной проказницы, то дерзкий вызов женщины-вамп, такой провокационный, что захватывает дух от непонимания: и это – одно лицо? Как, ну как человек способен так перевоплощаться?.. Перевоплощаться, растворяясь и восставая перед фотообъективом вновь и вновь…

Из дневника Джии Мари Каранджи: «Почему все говорят «мне надо идти», когда мне надо, чтобы они остались?..»

Она родилась в Филадельфии в 1960-ом году. Умерла… там же, через двадцать шесть лет. В эти недолгие годы уместилось столько всего, что хватило бы, пожалуй, на пять жизней, если в каждую прихватить по стандартной охапке счастья и стандартному кусочку горя. Джии выпало одной нести свой крест.

Отец занимался бизнесом, мама – воспитанием дочери. Похоже, это оказалось нелегким делом: когда Джии исполнилось одиннадцать, мать ушла из семьи. Этот поступок, видимо, наложил отпечаток на всю последующую жизнь девочки: ощущение недолюбленности и нелюбимости преследовало ее постоянно, вместе с ней поднявшись на самую вершину славы, успеха и признания, потом – на самое дно, откуда выхода уже не было и быть не могло. Из дневника Джии Мари Каранджи: «Вы должны стараться дисциплинировать себя, потому что после определенного возраста никто не будет делать это за вас…»

В восемнадцать лет она встретилась с Нью-Йорком… И покорила его - с полувзгляда, попав под покровительство владелицы модельного агентства Вильгельмины Купер и сумев буквально за три месяца работы стать одной из наиболее востребованных моделей Америки. Знакомство с именитыми фотографами сулило Джии блестящую модельную карьеру. И она случилась…

Сногсшибательные фотографии Джии заполонили модные журналы: в течение пяти месяцев она появилась на обложках американского, британского, французского и итальянского Vogue и дважды на обложке американского Cosmopolitan… Кстати, вторую обложку – фото чувственно-соблазнительной Джии в желтом купальнике в греческом стиле – признали лучшей за ее модельную карьеру. Скандал в модном мире произвела феерическая фотосессия Криса фон Вангенхайма 1978-го года, который запечатлел нагую Каранджи. Так рождалась легенда. Совсем скоро юная Джиа Каранджи стала очень богатой (10 000 долларов за съемку) и очень знаменитой. Однажды и навсегда к ней пристала приставка «супер». Супермодель Джиа Каранджи - модель, которая не просто демонстрирует одежду, а создает образ, обыгрывает ситуацию, представляет характер брэнда. В мировом модельном бизнесе существует только она: желанная, неповторимая, яркая…

Из дневника Джии Мари Каранджи: «Я благодарю Бога за то, что я красива; если я смотрю в зеркало и нравлюсь себе, значит я выгляжу хорошо...»

Почувствовав себя звездой, Джиа стала активно ей соответствовать. Пропускала массу предложений в своем плотном графике, ничем не мотивируя свое нежелание сниматься, опаздывала на съемки или не появлялась вообще, а приезжая на фотосессию вовремя, могла развернуться и уйти со съемочной площадки, если, к примеру, ей не нравились прическа или макияж… Ее раздражительность, вспыльчивость «из-за ничего» и часто перерастающая в истерики импульсивность вошли в привычку.

Работать с Джией становилось проблематичным. Стали поговаривать, что Каранджи, частая гостья знаменитой свободными нравами «Студии 54», употребляет наркотики. И эти слухи не замедлили подтвердиться.

Богатая (заработанные деньги она тратила на наркотики) и теперь уже скандально знаменитая, окруженная куражащейся толпой малознакомых людей, Джиа по-прежнему чувствовала себя невероятно одинокой и нелюбимой. «В этом городе все ищут секс, наркотики и деньги, - писала она в своем дневнике ощущения, которые сопровождали ее день и ночь. – Все видят красоту, но никто не видит боли…» Личная жизнь не складывалась. Она влюблялась в женщин и не скрывала этого. Ей отвечали взаимностью, которая не могла длиться долго. Много позже модель Джули Фостер вспоминала, как однажды ночью к ней пришла Джиа: «Ей просто хотелось, чтобы кто-нибудь ее обнял. Это было очень грустно…»

Вскоре все вокруг уже знали о том, что Джиа сидит на героине. Модель не делала из этого тайны, употребляя наркотики прямо в студии. Но фотографы – ради заветного снимка! – предпочитали закрывать на это глаза, пока не разгорелся скандал: на фотосессии в ноябрьском Vogue 1980-го года на руках Каранджи явственно видны следы от многочисленных уколов. Спустя каких-то три месяца она исчезла из модельного мира Нью-Йорка…

Все дальше и дальше Джиа уходила и из реального мира. Родные поместили ее в реабилитационную клинику для наркоманов. Но девушка срывалась снова и снова, разрушая и уничтожая себя, свою внешнюю красоту и внутреннюю сущность…Из дневника Джии: «Мир кажется основанным на деньгах и сексе... Я ищу лучшие вещи: счастье, любовь и заботу...»

«Всплеск» желания жить случился в конце 1981-го года: Каранджи, настроенная на избавление от пагубного пристрастия, стала активно бороться за себя, прибавила в весе, вернулась в Нью-Йорк, устроилась в модельное агентство, которое подписало договор на свой страх и риск: Каранджи так и не позволила агенту взглянуть на ее руки, спрятанные под длинными рукавами рубашки. Тем не менее, она стала работать, пытаясь доказать, что крест на ее карьере ставить рано. Но… ничего не получалось. «Необыкновенный дух ушел из нее…» - слова Франческо Скавулло, пытавшегося снять ее для обложки Cosmopolitan, оказались истиной. А руки Джии были спрятаны за спиной…

В передаче «Истории о супермоделях», которая была снята в 1982-ом году, Джиа Каранджи заявила, что больше не употребляет наркотики. Спустя несколько дней ее агенту позвонил фотограф, который работал с Каранджи в студии: «Она уснула перед камерой и обожгла себе грудь сигаретой…» Вскоре Джии потребовалась операция на руке: многочисленные уколы в одно и то же место привели к инфекции. А еще спустя пару месяцев она была поймана с поличным на фотосессии. Карьера супермодели была закончена.

Закончились и деньги. А наркотиков требовалось все больше и больше. Шесть месяцев Джиа Каранджи - по настоянию родственников – провела в реабилитационной клинике. Выйдя, она стала продавать джинсы, потом устроилась кассиром в универмаг, стала учиться на курсах в колледже, интересовалась фотографией и кино… А потом исчезла.

Родные не скоро нашли ее. Джиа продавала мужчинам свое некогда прекрасное, а ныне покрытое язвами тело, чтобы купить наркотик, которого с каждым днем требовалось все больше и больше. Над ней издевались, били, насиловали и снова издевались, и снова били… Всего лишь пять страшных лет разделяло ее от той совершенной модели, американской мечты, что приводила в восторг сотни тысяч людей по всему миру…

Из дневника Джии Мари Каранджи: «У меня три раза была передозировка. Почему бог спас меня тогда?..»

Умирала она на руках у матери. Сперва началась сильнейшая пневмония, затем, после детального обследования, врачи вынесли страшный диагноз: СПИД. Ее поместили в отдельную палату, куда не пускали никого, кроме матери. В последние месяцы жизни дочери она постаралась подарить ей все, чего Джии так не хватало с детства: внимание, заботу и любовь. На двери ее палаты она прикрепила портрет Иисуса. Он… не помог: Джиа с каждым днем чувствовала себя все хуже и хуже. Она хотела снять сюжет – рассказать подросткам о наркотиках. Но не успела… За четыре недели до смерти Каранджи поместили в изолятор. 18 ноября 1986 года Джиа Мари Каранджи умерла. Когда санитары перемещали ее тело на каталку, чтобы отвезти в морг, спина ее разломилась надвое. Джиа стала одной из первых женщин, причиной смерти которой был открыто назван вирус иммунодефицита.

Хоронили 26-летнюю Джию в закрытом гробу. О том, что знаменитая на весь мир супермодель умерла, большинство людей узнало только через год…

Из дневника Джии Мари Каранджи: «Жизнь и смерть. Энергия и покой. Если я остановилась сегодня, это все же того стоило, и даже ошибки, которые я сделала и которые я бы исправила, если бы могла, боль, что сжигала меня и оставила шрамы в моей душе - это все стоило того, что бы мне позволили идти туда, куда я шла: к этому аду на земле, к этому раю на земле и обратно, внутрь, под, между, сквозь них, в них и над ними…»

Спустя двенадцать лет после сметри Джии Мари Каранджи на экраны США вышел фильм «Джиа». Роль супермодели сыграла Анджелина Джоли, которая очень долго не соглашалась на это предложение, ссылаясь на то, что жизнь Джиа была слишком похожа на ее собственную...





Пребывание в Мексике описал Майк Рейнхардт в книге Stephen Fried "Thing of Beauty" (книга в мягкой обложке с. 182, твердый переплет стр. 166, 167.) Как гласит легенда, Джиа, Дженис и Патти Хансен предполагали, что остановятся у президента Куэрнавака. Когда он покинул помещение, его охранники напились, держали Рейнхардта и трех моделей под дулом пистолета и не пускали их в дом. Джию, Дженис и Патти, в конце концов, поселили в маленькой комнатке, а парикмахеру-визажисту Rick Gillete пришлось спать в гамаке рядом с бассейном. Рейнхардт описывает поведение Джии как невозможное, недружелюбное, сложное и непредсказуемое. Чего никогда не скажешь по фотографиям сделанным в течение этой фотосессии. Вот несколько из них ... для Vogue, май 1979 выпуска в под названием "Summer Solved!"

Последнее появление Джии для съемки обложки Cosmo апрель 1982 Лиза Интеролло

"Модель должна создавать настроение ", говорит двадцати двух летняя уроженка Филадельфии Джиа, чья удивительно удачная четырехлетняя карьера уже квалифицирует ее в качестве эксперта по данному вопросу. "Вы должны быть осторожны, чтобы не застрять в настроении - эмоции имеют такие же тенденции, как мода" С кривой полуулыбкой играющей на ее губах, Джиа продолжает рассказывать, что попасть в дух фотосъемки не всегда просто."Как я могу чувствовать себя красивой, если они дают мне уродское платье, пластиковые украшения и делают отвратительную прическу, которая так давит, что может привести к повреждению мозга?" спрашивает она, и ее темные глаза начинают лукаво блестеть. "Вы должны быть волшебником чтобы заставить всё это работать", продолжает Джиа. "Иногда я чувствую что выдыхаюсь на съемках - я должна сдержать себя - и фотографии в итоге оказываются хорошими. Часто идея, что я выгляжу плохо полностью занимает все мои мысли».

Вообразить что Джиа выглядит не очень хорошо практически невозможно - ее естественная привлекательность поражает: даже когда она в джинсах, на нее оглядываются столько же голов что и на президентский кортеж. И что это красивейшее небесное создание может посоветовать нам смертным? Она поддерживает свой вес 120 фунтов, при росте 5'11 ". Джиа ест в основном фрукты и орехи - иногда сидит на соках. "И держитесь подальше от телевизора" предупреждает она . "Там вечно крутят эти рекламы фаст-фуда и все выглядит очень аппетитно".

После съемки, Джиа использует средство для снятия макияжа Дианы фон Фюрстенберг, затем намазывает стягивающее вещество, чтобы закрыть поры. Не удивительно, появление на обложках журналов по всему миру приносит не только удовольствие, но и проблемы" Старые друзья смотрят на тебя по-другому" продолжает Джиа "Они уже не видят тебя, как подружку из шестого класса, они видят тебя как идеал моды." Она делает паузу, закуривает сигарету, затем понизив голос. "Трудно постоянно жить в этом образе. Когда работа сделана, я надеваю футболку, джинсы и мои кеды, просто чтобы вернуться с небес на землю." Когда она не занята съемками, она обдумывает жизнь после модельного бизнеса. "Я хочу работу, где я могла бы делать что-либо оставаясь при этом в тени, возможно, кинематограф", говорит Джиа. "Модельный бизнес это короткое путешествие - если конечно вы не хотите выпрыгивать из стиральных машин, когда вам за тридцать!"

Вполне возможно, что в 1997 году продюсеры канала НВО уже были в курсе романа Джоли с Дженни Шимицу, когда решили взять Анджелину на заглавную роль в телевизионном фильме «Джиа», посвященном трагической судьбе Джиа . Эта топ-модель была лесбиянкой и умерла двадцатишестилетней в 1986-м, всего через семь лет после того, как впервые появилась на обложке журнала.

Так как Джоли сама одно время работала моделью, казалось неудивительным, что ее выбрали на эту роль. Но сходство между ними не ограничивалось профессией и нетрадиционной сексуальной ориентацией: обе девушки были прекрасно знакомы с миром наркоти: ков. Жизнь и карьера Каранджи полетели под откос из-за ее пристрастия к героину. Пользуясь общей иглой с другими наркоманами, она заразилась ВИЧ. Не до конца известно, сколько продолжалось пагубное увлечение Анджелины, но предложение сыграть Джию поступило во время ее первого брака. Она неоднократно благодарила Джонни Ли Миллера за то, что тот помог ей «вернуть надежду на избавление», поэтому вполне вероятно, что в ту пору еще свежи были воспоминания о собственной борьбе с героином.

Позже Джоли чистосердечно признавалась в своей зависимости: «Какие только наркотики я не пробовала. Кокаин, экстези, ЛСД, и особенно любила героин». Однажды она даже призналась по другому случаю, что героин «много для нее значил».

Возможно, роль сильно задела Анджелину за живое, потому что сначала она без промедления ее отвергла. Когда актриса прочитала сценарий Джея Мак-Иерни («Яркие огни, большой город»), полный наркотиков и сцен саморазрушения, она решила, что не будет сниматься в фильме. Она объясняла: «Это такая мрачная история. В ней поднимается столько разных вопросов. При неправильной трактовке можно ее сильно испортить, промолчать о главном, паразитировать на низменных интересах публики. Сценарий меня напугал. Я не была уверена, что смогу встретиться лицом к лицу со всем этим, пережить все это, справиться сзадачей. Я не знала, хватит ли у меня сил. Не знала, хочу ли взглянуть в глаза всему этому и опуститься на самое дно... Сомневалась, смогу ли провести черту между своей жизнью, своими мыслями и своей работой. Случилось так, что я работала над ролью незащищенного человека как раз тогда, когда мне самой требовалась защита. Я была полностью раздавлена. Мне казалось, что я плохой человек. Мне было очень плохо».

Но режиссер и сценарист Майкл Кристофер, получивший Пулицеровскую премию за пьесу The Shadow Box («Застекленная витрина»), не принял отказа. Он считал, что лишь одна актриса в мире может сыграть

Джиа достаточно убедительно. Они договорились о встрече, и в итоге Джоли уступила: «Мы провели за сценарием целый день, и он убедил меня. Я думаю, что в этот проект пришли те, кто чувствовал Джиа сердцем. Для нас она была такой же, как и мы сами. Мы все что-то любили в ней, у всех было с ней что-то общее. Вскоре это переросло из работы в нечто большее».

Вскоре, однако, ее начали обуревать сомнения. Для подготовки к роли Джоли прочитала о печальной судьбе модели все, что только смогла найти, даже дневник, который Каранджи вела, умирая от СПИДа. То, что прочитала там Анджелина, привело ее в ужас.

Джиа Каранджи часто называют первой супермоделью. Она родилась в 1960 году в Филадельфии в семье итальянца и ирландки. Ее отца звали Джо, он был владельцем ресторана и сети закусочных. Жена Джо, Кат-лин, была домохозяйкой. Казалось, у них была обыкновенная семья со средним достатком. Но за закрытыми дверями в семье бушевали страсти, и дело нередко заканчивалось побоями. В 1971-м, когда девочке было всего одиннадцать, мать оставила мужа и детей.

Несчастливое детство, безусловно, наложило на Джиа свой отпечаток. Она пыталась найти свое место в мире и связалась с молодежной компанией, которые прозвали себя «Ребятки Боуи» из-за того, что считали рок-певца Дэвида Боуи своим кумиром и копировали его непревзойденный чумовой стиль. Но Джиа привлек к ним не только внешний блеск. Боуи был первым из рок-звезд, кто открыто признался в
своей бисексуальности, и случилось это примерно тогда же, когда сама будущая топ-модель пыталась разобраться в своей ориентации.

Друг Джиа тех лет рассказал ее биографу Стивену Фриду: «Извсех моих знакомых Джиа была самой ярко выраженной лесбиянкой. Уж это-то можно было сказать про нее наверняка. С тринадцати лет она начала посылать цветы девочкам, которые ей нравились, и они влюблялись в нее, даже если обычно им нравились мальчики». Ее чувственная внешность андрогина привлекла внимание местного фотографа, Мориса Таннен-баума, который отправил ее фотопортреты в нью-йоркское модельное агентство Wilhelmina Models. Хотя ее рост (176 см) и считался слишком низким для моделей, агентство предложило ей контракт. В семнадцать Джиа переехала в Нью-Йорк, и ее экзотическая внешность в мгновение ока вознесла ее на вершины модельного бизнеса. К девятнадцати годам она уже успела появиться на обложках британского, французского и американского изданий Vogue, на обложке Cosmopolitan - даже дважды.

Она стала завсегдатаем клуба «Студия 54», где процветали наркомания и порочный образ жизни. В интервью для журнала новостей 20/20 телекомпании ABC Джиа признается, что стала знаменитостью слишком быстро: «Я очень скоро начала работать с корифеями этой индустрии. Я не шла к карьере фотомодели. Я стала фотомоделью сразу же».

Вскоре о Каранджи стала распространяться дурная слава. Говорили, что она волочится за каждой юбкой, и преследовала она не только лесбиянок; Джиа клеилась к моделям, визажистам и даже знаменитостям вроде Лайзы Миннелли. Одна из ее любовниц припоминает: «Она была похожа на кошку, вечно крадущуюся за другими кошками». Джоли, прочитав ее дневники, высказалась так: «Джиа всегда была такой. Когда ей было тринадцать, ее мать нашла письма, которые она писала другим девочкам». Также было известно, что иногда она встречалась и с мужчинами.

Каранджи позже говорила, что начала принимать наркотики после смерти своего агента, Вильгельмины Купер, которая была ей второй матерью. Стали появляться фото, на которых были изображены буйства Джиа; порой она даже падала в обморок на глазах у фотографов. Было очевидно, что с ней что-то совсем не так. Ее карьера пошла под откос, когда на руках супермодели стали замечать следы от уколов. Дурная репутация преследовала ее. Стремясь избавиться от зависимости, она провела какое-то время в реабилитационном центре, и именно там у нее обнаружили СПИД. В те времена это было смертельным приговором.

Модельный агент Билл Вайнберг говорит, что она была «скверной девчонкой с улицы... Если она была не в настроении заниматься делами, то просто не приходила на работу». Если взглянуть попристальней на обложку журнала Vogue от ноября 1980-го, то можно увидеть уколы на ее руках, которых не смог скрыть даже аэрограф. Джиа часто видели в героиновых притонах Нижнего Ист-Сайда. Ее зависимость приобрела масштабы катастрофы.

Ни одно агентство не хотело ее больше нанимать, и Джиа оказалась в затруднительном положении. Она легла в реабилитационный центр и несколько месяцев не принимала наркотики. На сеансе психотерапии в клинике она призналась, что занималась проституцией, чтобы купить себе дозу, и однажды ее изнасиловал наркоторговец.

Когда казалось, что Джиа окончательно избавилась от наркозависимости, в дорожной аварии разбился ее близкий друг, фотограф моды Крис фон Вангенхайм. Наркотики снова взяли над ней верх.

К восемьдесят второму году ее карьера была уже практически закончена. Никто не желал с ней работать. Когда она в последний раз появилась на обложке, фотографировавший ее для Cosmopolitan Франческо Скавулло попросил Джиа заложить руки за спину, чтобы скрыть следы от уколов. А затем у нее, самой первой из знаменитых женщин, нашли СПИД. К тому времени она снова бросила наркотики, но было уже поздно. В свои последние годы она примирилась с жизнью, что делает ее историю еще более печальной. Незадолго до смерти в 1986-м Каранджи писала: «Стоило даже претерпеть эту ужасную боль, которая опалила
мне душу и оставила на ней шрамы, чтобы оказаться там, где мне довелось быть».

Поначалу, пытаясь понять героиню, которую ей предстояло сыграть, Джоли была в замешательстве: «Первое видео с ней, которое я посмотрела, было интервью 20/20. Я возненавидела ее, потому что она говорила с журналистом, будучи совершенно точно под кайфом. Ее речь была бессвязной. Я испытывала невероятную тяжесть и грусть, когда смотрела это. А затем я встретила видеозапись, на которой она просто болтала и была самой собой - простой девчонкой из Филадельфии. Такой, знаете, открытой, забавной и дерзкой. Я в нее влюбилась. Это же настоящее раздвоение личности. И после этого мне многое стало ясно. Я прочла множество статей и переговорила со множеством людей, и каждый стремился рассказать мне свою собственную версию истории. И, конечно, ее дневник, ее собственные слова. Чтобы выяснить, кем она была, я прочла абсолютно все, что смогла найти».
«Я думаю, что в глубине души она была хорошим человеком с добрым сердцем и отличным чувством юмора. Человеком, который хотел, чтобы его любили, хотел впечатлений, хотел, чтобы жизнь давала ему больше. Она вела себя как сумасшедшая и часто шокировала людей, но, мне кажется, она просто пыталась добиться внимания, хотела, чтобы с ней разговаривали и понимали ее».

«Как и каждый из нас, она всего лишь нуждалась в том, чтобы кто-нибудь ее любил и понимал. Ей нужно было ощущать, что она живет не просто так. Она и впрямь заблудилась в жизни, но потом, когда поняла, что умирает от СПИДа, снова обрела себя, и у нее было время, чтобы записать свои мысли. Это для меня важнее и интересней, чем то, что она была топ-моделью».

Лента вышла в свет в 1998 году. Из того, что Джоли говорила во время пресс-турне, было понятно, что эта роль сильно на нее повлияла: «Когда я впервые увидела [законченный фильм], я разрыдалась. Я чувствовала, что тоже умерла. А затем увидела киноафишу, и она меня взволновала. На ней было мое лицо и ее имя, и мы были одним целым. Из-за всего этого я чувствовала себя совсем разбитой».

Анджелина даже намекнула, что воспринимает историю Караджи как предупреждение. Она часто сравнивала свою жизнь и жизнь своей киногероини: «Играя ее, мне пришлось столкнуться со множеством вещей, которые, я понимала, будут для меня очень болезненными. Поэтому мне сложно далась эта роль, но в то же время это очень помогло мне очиститься от того, что тогда происходило со мной самой».

Также она впервые искренне заговорила о том, что употребляла наркотики. На встрече с группой критиков она рассказала: «Конечно, я никогда не доходила до черты, которую перешла Джиа, но я все же знаю, какая это опасная ловушка - наркотики и мир, в котором они вращаются. Опасность для меня здесь в том, что я бываю храброй до глупости. Я могу попробовать что-нибудь, а ведь любой наркотик может убить. Мое бесстрашие способно навлечь на меня кучу проблем».

Она добавила: «Джиа нашла себя. К ней вернулось чувство юмора, она простила людей, стала общаться с теми, кого любила. На закате жизни она видела мир очень отчетливо. Есть что-то невероятно прекрасное в том, что она прошла через все это и в последний момент обрела саму себя».

Столь же часто Джоли говорила и о том, сколько между ними различий: «Я способна отдавать всю себя, и у меня есть отдушины для всех частей моей души. У Джиа этого не было. Мне повезло родиться в очень любящей семье, которая примет меня, даже если я вообще ничего не буду делать».

Семья Анджелины действительно в те времена была еще тесно сплоченной, где все и всегда оказывали друг другу поддержку. Но это не значило, что отец Джоли одобрял внезапную откровенность дочери. Войт прошел нелегкую школу Голливуда и прекрасно знал обо всех скелетах, которые обитатели города прячут в своих шкафах. Поэтому неудивительно, что он подавился кофе, когда читал интервью Анджелины журналу TV Guide, данное по поводу выхода «Джиа». Проводя параллели между собой и своей героиней, Джоли вскользь упомянула о том, что до этого влюбилась в партнершу по «Ложному огню». Она пока еще не дб-стигла вершины славы, поэтому последствия ее откровенности вряд ли были бы очень уж серьезны, но тем не менее подобные заявления вряд ли помогают актеру достичь мировой известности. Войт был отнюдь не в восторге.

По поводу беспокойства, которое испытывал отец, Джоли рассказала журналу Esquire следующее: «Мы говорили об этом раньше, потому что я вообще очень открытый человек, и мне кажется, он за меня переживает. Потому что я говорю, ну, вообще обо всем. И когда я просто и откровенно говорю о своем браке и, м-м-м, об отношениях с женщиной, они выворачивают мои слова наизнанку. И поэтому отец хотел, чтобы я вела себя тихо. Да уйма людей хотела бы, чтобы я молчала.

Многие хотели бы, чтобы во время съемок «Джиа» я не говорила о том, что принимала наркотики, спала с женщиной. Но лично для меня это стало бы лицемерием. Если я и делала все это, и если мне кажется,
что в наших [с Джиа] историях много общего, и если я действительно видела красоту в другой девушке - мне казалось, будет только лучше, если я расскажу об этом. Я не понимала, почему считается, что на самом деле это такие запретные темы. Особенно если речь идет о фильме. И если это, ну, если это попросту честно».

Ее честность была как глоток свежего воздуха. Но следовало ли так вести себя в Голливуде? Ответ был один: время покажет.

Выход «Джиа» был намечен на январь девяносто восьмого, и родители Джоли не сомневались, что эта роль вознесет ее в высшие сферы кинематографа. Но сама она не была уверена, что ей это нужно.

Анджелина вспоминает: «Я, наверно, никогда еще не была столь подавлена за всю мою жизнь. У меня было все, что, как мне казалось, должно сделать меня счастливой, но я чувствовала себя абсолютно опустошенной. Мне казалось, что в «Джиа» я выложилась по полной, но все же не чувствовала никакого творческого роста. У меня не было сил, чтобы встретиться лицом к лицу с Голливудом. Я была напугана тем, сколь многое люди узнали о моей жизни; мне не хотелось раскрываться так, как это сделала моя героиня. Мне нужно было оказаться в одиночестве и обрести себя».

Анджелина уже несколько раз пыталась бросить кинокарьеру. В этот раз она выполнила свою угрозу и отстранилась от дел, хотя и временно. Подумав, что, может, ей больше понравится находиться по другую сторону кинокамеры, она отправилась на восток и поступила в Школу искусств при Нью-Йоркском университете на отделение кинопроизводства. Но потеряв контакт с семьей и друзьями, Джоли почувствовала себя только еще хуже.

Годами позже она вспоминала этот этап своей жизни: «У меня больше не осталось близких друзей, а город казался таким холодным, таким печальным и чужим, и эти поездки на метро - все, за что Нью-Йорк считают романтическим городом, - все это наполняло меня холодом. Я не была уверена, хочу ли я жить, потому что у меня не было в жизни никакой цели».

Анджелина рассказывала, как сидела в номере нью-йоркской гостиницы и размышляла, как лучше покончить с собой: при помощи ножа или снотворного, но так и не пришла к окончательному решению. Она даже написала экономке письмо, в котором просила вызвать полицию, чтобы бедная женщина не наткнулась на ее бездыханное тело. Затем она целый день шаталась по городу. Собиралась купить кимоно, которое наденет для самоубийства, но затем внезапно осознала, сколь нелепа эта идея: «Я не была уверена, смогу ли полоснуть по запястьям».
Вдобавок Джоли подсчитала, что у нее не хватает таблеток, чтобы заснуть навсегда. Она попросила мать прислать ей еще, но потом подумала, что тогда Бертран обязательно будет винить себя в смерти дочери.

Именно тогда в мозгу Анджелины появилась очень странная мысль. Девушка, которой лишь шесть лет назад поставили диагноз «несдержанна, склонна к антисоциальной психопатии», решила нанять киллера, чтобы ее смерть казалась насильственной: «После суицида все близкие умершего начинают думать, что могли бы предотвратить несчастье. А если происходит убийство, никто не будет себя обвинять».

Она даже пришла на встречу с неким человеком, «знакомым знакомого», который, как ей сказали, может уладить это дело. Анджелина посчитала, что его услуги будут стоить десятки тысяч долларов. Она вознамерилась откладывать понемногу денег так, чтобы никто не смог догадаться, что она сама наняла убийцу, когда тело обнаружат: «Это было так странно, так сложно и совершенно безумно. И так похоже на какой-нибудь чертов фильм». Потенциальный киллер, по ее словам, оказался «вполне порядочным человеком и спросил, не лучше ли будет, если я как следует подумаю об этом и перезвоню ему через пару месяцев. [За это время] кое-что в моей жизни изменилось, и я решила, что смогу примириться с жизнью».

Помимо прочего, в Нью-Йорк приехала Дженни Шимицу, почувствовав, что с Анджи что-то не так. Они часто занимались сексом по телефону, и в один из таких сеансов Шимицу услышала в голосе любимой просьбу о помощи. Ее присутствие помогло Джоли мыслить объективно.

Хотя это время оказалось для Анджелины очень мрачным и даже привело ее к мыслям о суициде, позже она называла его важной главой своей жизни. Она рассказала журналу Rolling Stone: «Мне было ужасно плохо, потому что мне казалось, что я уже сделала почти все что могла. Мне казалось, что я не смогу привести в гармонию свою жизнь, свои мысли и свою работу. Я очень боялась показываться на публике после работы над «Джиа», после того, как увидела, как мало у нее было личной жизни, сколь бедна была ее жизнь несмотря на весь внешний блеск. И я работала, давала интервью, а затем в одиночестве шла домой и понятия не имела, будут ли у меня когда-нибудь отношения, стану ли я однажды хорошей женой и хорошей матерью, и почувствую ли я себя... не знаю, как сказать... полноценной женщиной. Мне было очень грустно в те дни. Но теперь, оглядываясь назад, я думаю: очень хорошо, что я тогда провела столько месяцев в одиночестве, столько времени жила обычной жизнью, ходила в школу искусств при университете, изучала разные аспекты киноискусства, ездила в метро на занятия и с занятий и просто была сама по себе».

Она решила, что не будет обрывать свою жизнь, а, наоборот, «будет жить на полную катушку». Хотя было время, когда Джоли злоупотребляла наркотиками, теперь она настаивала, что этот этап в ее жизни остался в прошлом. История Джиа Караджи привела ее в чувства. «Мы с ней так похожи, что я поняла: или эта роль прогонит всех моих внутренних демонов, или я стану ее жертвой. К счастью, я нашла замену дури. Заменой стала работа». Из этого заявления понятно: Анджелина Джоли все еще была зависима, просто на сей раз не от наркотиков.

Перевод "Цитата из "Заткнись и улыбнись" Ян Гальперин

"Джиа Каранджи, девушка с обложки и героиновая наркоманка, которая умерла от СПИДа в 1986 году, была занесена в черный список модельных агенств, потому что модные редакторы обнаружили следы от уколов на ее теле. Каранджи, которая однажды украшала обложку Vogue , Elle и Cosmopolitan, была топ-моделью конца 1970-х. Она перевернула стандарты модной индустрии. Фешн-редакторы решили больше не использовать ее из-за ее бурной жизни. Каранджи вскоре опустилась до того что проворачивала уловки(воровала?) на улицах Нью-Йорка и Атлантик-Сити. В двадцать шесть, Каранджи стала одной из первых женщин в Америке, которая умерла от СПИДа. 'Обработчики фотографий Джии тратили часы, пытаясь скрыть следы от уколов на ее теле, говорит Элисса Стюарт, бывшая любовница Каранджи. «Проблема в том, что люди были больше заинтересованы в том чтобы скрыть следы, нежели помочь ей лично. Джиа была безусловно самой интересной и дерзкой моделью своего времени. Поначалу фоторедакторы знали о её наркозависимости, и им не было дела. В действительности, на фотосессии для крупного журнала один из редакторов снабжал Джию мешком кокаина и некоторым количеством героина прямо на съемочной площадке. А как только просочилась информация о том что она может быть ВИЧ-положительной, редакторы использовали её наркоманию как предлог чтобы уволить её'.

"Согласно Стюарту, Каранджи стала причиной, почему так много моделей сегодня колют героин под ногти или язык, туда где следы не могут быть обнаружены. Некоторые теряют ногти из-за инфекции, некоторые слепнут из-за введения героина в глаз. "Многие агенты, которые заботятся больше о том как заработать деньги, чем обо всем остальном, предупреждают своих моделей, что, если они колют героин они должны делать это в незаметные места, говорит Стюарт. "Они рассказывают молодым моделям о Джии и как ее выпнули из агенства. Они предупреждают, чтобы те были осторожны, чтобы не стать следующей Джией" .

"Каранджи выросла в Филадельфии. Она была любимой моделью лучших фешн-фотографов: Артура Элгорта , Франческо Скавулло и Хельмута Ньютона. Каранджи был известна своей манерой одеваться в мужскую одежду и не носить макияж. Её бунтарское "ни о чем не парься" отношение штурмом взяло индустрию моды. "Если Джиа проводила бы чуть больше времени в начале, используя косметику, чтобы скрыть следы - никто бы не поднял шумиху", говорит Элисса Стюарт. "Но она ненавидела мейк-ап. Ей хотелось делать все по-своему. И в конце концов, когда она уже позволила использовать косметику, чтобы скрывать следы, было слишком поздно. Её уже считали неприкасаемой"."

"Гадкий Бизнес красивых женщин" Майкл Гросс

Работая и радуя других своим появлением в студии было нормальным для Патти Хансен. Но не для Джии Каранджи, бисексуальной наркоманки чей быстрый взлет, долгое падение, и смерть от СПИДа стали основой книги Thing of Beauty, которая ввела в бешенство моделей, которые утверждали, что она едва ли что-то из себя представляла(?). "Джиа вошла и вышла", говорит Кей Митчелл, [представитель Vogue.], который так же работал с ней. "Разница между ней и моделями как Патти или Шон Кейси в том, что они работали годами. Они поехали бы хоть куда и сделали бы что угодно ради работы."

На мгновение Джиа стала звездой, хотя, работала с всеми лучшими фотографами. "Джиа была ходячим беспорядком", говорит Билл Вайнберг. "Дрянной маленький беспризорник, мало чем отличающийся от Дженис Дикинсон. Если она не хотела участвовать в съемке, она не приходила. "Джиа быстро прославилась после прибытия в Нью-Йорк. "Она была меланхоличной и тёмной душой, и это делало снимки необыкновенными", говорит подруга модель. Но это не делало Джию счастливее. На фотосессии для Vogue она споткнулась выходя из гардеробной в платье от Гальяно, рухнула в кресло и кровь текла по ее руке, прямо на глазах Полли Меллен. Вайнберг сказал Франческо Скавулло, что Джиа стала ненадежной, но фотограф настаивал что она придет, зная что съемки будут с ним. Джиа всегда приходила ради него. "Фрэнк позвонил буйствующий и кричащий" Вайнберг вспоминает с усмешкой. Джиа не пришла." Она была бы жертвой в любой жизни", говорит Джон Уоррен. После нескольких попыток возвращения Джиа ушла из модельного бизнеса и умерла в 1986 году.

Биттен Кнудсен : "Джиа была моей лучшей подругой. Она была просто красивой. Когда она только начинала, мы работали на юге Франции с Хельмутом Ньютоном. Он сказал: «Сделайте красные губы и злой взгляд! Хельмут решил что я и Джиа будем девушками, а две другие модели будут одеты как парни. Одной из них была шведка и она была настоящая сукой, когда я только начинала. Тогда Джиа отправила розы ей в комнату с открыткой измазанной помадой, а потом она позвонила и сказала: "Давай веселиться». Девушка покраснела(The girl broke out in a rash??). Джиа и я веселились друг с другом как львята. Мы заработали репутацию, потому что ничего не скрывали. Мы употребляли много наркотиков и постоянно ходили на вечеринки. Мы обе были постоянно в поездках, которые я думаю спасли мне жизнь, потому что вы не употребляете наркотики когда путешествуете. Кроме случаев, когда я путешествовал с Джией. Мы возили с собой целую аптечку. Джиа была рекордсменом. До своей смерти она постоянно раздвигала границы"

Дополнением к теме разговора о модельном бизнесе является возвращение моды на наркотики - в частности, героина - среди моделей, которые называют себя Gia's girls, в честь Джии...

Последнее появление Джии для съемки обложки Cosmo апрель 1982 Лиза Интеролло

"Модель должна создавать настроение ", говорит двадцати двух летняя уроженка Филадельфии Джиа, чья удивительно удачная четырехлетняя карьера уже квалифицирует ее в качестве эксперта по данному вопросу. "Вы должны быть осторожны, чтобы не застрять в настроении - эмоции имеют такие же тенденции, как мода" С кривой полуулыбкой играющей на ее губах, Джиа продолжает рассказывать, что попасть в дух фотосъемки не всегда просто."Как я могу чувствовать себя красивой, если они дают мне уродское платье, пластиковые украшения и делают отвратительную прическу, которая так давит, что может привести к повреждению мозга?" спрашивает она, и ее темные глаза начинают лукаво блестеть. "Вы должны быть волшебником чтобы заставить всё это работать", продолжает Джиа. "Иногда я чувствую что выдыхаюсь на съемках - я должна сдержать себя - и фотографии в итоге оказываются хорошими. Часто идея, что я выгляжу плохо полностью занимает все мои мысли».

Вообразить что Джиа выглядит не очень хорошо практически невозможно - ее естественная привлекательность поражает: даже когда она в джинсах, на нее оглядываются столько же голов что и на президентский кортеж. И что это красивейшее небесное создание может посоветовать нам смертным? Она поддерживает свой вес 120 фунтов, при росте 5'11 ". Джиа ест в основном фрукты и орехи - иногда сидит на соках. "И держитесь подальше от телевизора" предупреждает она . "Там вечно крутят эти рекламы фаст-фуда и все выглядит очень аппетитно".
После съемки, Джиа использует средство для снятия макияжа Дианы фон Фюрстенберг, затем намазывает стягивающее вещество, чтобы закрыть поры. Не удивительно, появление на обложках журналов по всему миру приносит не только удовольствие, но и проблемы" Старые друзья смотрят на тебя по-другому" продолжает Джиа "Они уже не видят тебя, как подружку из шестого класса, они видят тебя как идеал моды." Она делает паузу, закуривает сигарету, затем понизив голос. "Трудно постоянно жить в этом образе. Когда работа сделана, я надеваю футболку, джинсы и мои кеды, просто чтобы вернуться с небес на землю." Когда она не занята съемками, она обдумывает жизнь после модельного бизнеса. "Я хочу работу, где я могла бы делать что-либо оставаясь при этом в тени, возможно, кинематограф", говорит Джиа. "Модельный бизнес это короткое путешествие - если конечно вы не хотите выпрыгивать из стиральных машин, когда вам за тридцать!"

Отрывок статьи из Журнала Philly "Девушка с Обложки" Maury Z. Levy

Два года назад 17-летний Джия Каранджи зарабатывала на жизнь продавая сэндвичи в Южной Филадельфии. Сегодня она может заработать полмиллиона в год, как самая жгучая модель в Нью-Йорке.
Стерео кричит в постоянном созвучии с сиренами, рыскающими по грешным улицам в поисках полуночных ковбоев несущихся на высоких скоростях, там, где тротуары усыпаны разбитыми мечтами нищих, прямо там в самом конце города, где Park Avenue распадается на неоновые огни Бродвея и высокая арендная плата падает ниже приближаясь к Четвертой авеню. Джиа Каранджи, очень уязвимая девушка 19ти лет, наверху, в одной из этих полуфантазийных многоквартирных домов прихлебывает из банки пиво Colt 45 и говорит о ее новой карьере, которая сделает ее одной из самых известных лиц в мире ...

Сейчас, кроме музыки, квартира почти голая. Последний альбом Blondie, старый New Wave. Музыка визжит и слова отскакивают от голых стен:

Умереть молодым и оставаться красивой,
Разрушаться в удобное для Вас время
Оставьте только самое лучшее позади,
Ты должен жить быстро
Потому что это не закончится ...

[Gia] очень бледна, и в темноте квартиры, все, что вы можете разглядеть на ее лице это ярко-красная помада и немного черного карандаша для глаз. Ее кожа мягкая и очень гладкая, почти идеальная, как у 10-летнего ребенка. Ее темно-коричневые волосы это грива грубых волнистых отрезков, коротких сверху и ниспадающих на плечи. Ее глаза светятся. Они жидко-коричневого цвета. Когда она встает с тигрового полосатого дивана, ростом она 5'8 ", но не высокая(?).
Под плотным стрейчевым топом с кожаной окантовкой, который она купила в благотворительном магазине на Восьмой улице, трудно представить себе знойное тело аля Лолита, как то, которое вызвало столько реакции, когда она появилась на обложке Cosmo в купальнике, который не скрывает так уж много. "Это все..", говорит Джиа, сделав глубокий вдох и тем самым растянув обтягивающий топ... "..это всё в легких... А у меня очень большие легкие..." Она хихикает и прикрывает длинными тонкими пальцами рот, чтобы не рассмеяться.

В марте она будет работать в Нью-Йорке в течение двух лет. Она занималась модельными съемками только пару раз, когда она еще жила в Филадельфии. Она сделала съемку или две для Gimbels. Её обнаружили в 17 лет, танцующую однажды ночью в клубе DCA, известном по большей части как гей-дискотеку. По началу она работала над небольшими заданиями, пока через три месяца ее карьеры, она не встретила Артура Элгорта, который фотографировал для Блумингдейл. Она сделала работу для него, и он представил ее людям из Vogue и Cosmo, а так же Scavullo и Аведону, и это было начало. "Моя мать была за" говорит Джиа. "Когда она была моложе, она всегда хотела сама в этом участвовать. Мой отец, хотя, я никогда не получала от него никакого одобрения(right vibes?). Может быть, ему не нравилась идея, чтобы я отказаться от своей фамилии. Но моя мама была за меня с самого начала, хоть и знала насколько грубой может оказаться жизнь в этом бизнесе поначалу"

Когда она была на вершине, Whilhelmina [кто занимается карьерой Джии] зарабатывала $ 100.000 в год. Топ-модель может заработать в четыре или пять раз больше сейчас. ... Конечно, не все зарабатывают настолько много. Менее 1% от всех моделей добиваются известности. ... Что делает Джию настолько отличающейся, настолько особенной, такой богатой? Прежде всего, она красивая брюнетка в мире блондинок, Вильгельмине, которая и сама брюнетка, это нравится. Но главное, у нее есть фантастически гибкое лицо. "Она может быть очень разной в одной съемке," говорит Вилли, "и быть настоящей Лолитой в другой. И это даст ей возможность долгой жизни в модельном бизнесе."

Голливуд стол заказов[где Вилли ставит ее топ-моделей] разрывается от звонков с запросами на имя Джии, в то время как Джиа подскакивает и проверяет ее заказы. "Вы действительно получили наш заказ?", они говорят ей, указывая на груды листов полных перспективных съемок. Джиа будет рассматривать каждый лист с этими каракулями и соглашаться, прежде чем кто-либо это подтвердит. Она может отменить, потому что это ее не устраивает или потому, что она просто не в настроении. Это бывает. Это очень непостоянный бизнес, и Джиа возможно очень непостоянная девушка. Только в прошлом месяце, она отменила целых две недели перспективных заказов, просто потому что ей не нравится, как ее подстригли.

[Что касается съемок, как работы самой по себе, Джиа объясняет] "Я делаю дома настолько мало насколько могу, просто моюсь, брею руки и убеждаюсь что у меня есть белое нижнее белье". Все остальное будет сделано в студии. Джиа просто сидит, пока другие люди ухаживают за ней. "Все, что вам действительно нужно," Джиа говорит: "хорошее лицо и хороший ум. И ум возможно самая важная часть. Ты должен попасть в него. Ты должен чувствовать того парня, который фотографирует и знать, чего он хочет. И Вы должны сосредоточиться. Если вы этого не сделаете, это просто не сработает. И это проявится в фотографиях".

В конце долгого съемочного дня, Джиа обычно старается забыть обо всем и просто пойти домой и упасть в кровать. Она рано поняла, что она не любитель тусовок. Хоть иногда она и выходит, то этоглавным образом клуб Mudd. Но иногда её просто не вытащить. Тогда она просто покупает еще Colt 45, ложится на свой тигрово-полосатый диван и включает стерео на всю катушку. Джиа улыбается и подтанцовывает плечами, в то время как Blondie поет последний припев:

Каждый день ты должен проснуться
И исчезнуть за своей косметикой,
Эй, я живу в журнале,
От страницы к странице в моей подростковой мечте,
Потому что я не живу в реальном мире.
Нет, я не живу в реальном мире
Не более.

Джиа Каранджи выросла в Филадельфии.
Ей нравилось рассказывать людям, что она из крутого, разнонационального Южного района Филадельфии,
но на самом деле она выросла в тихом районе города.

Автор рассказывает: Джиа и ее двое старших братьев выросли в этом тихом семейном пригороде ФИладельфии.
Но несмотря на кажущийся комфорт и покой в этом районе, семейная жизнь Джии была довольно неспокойной и бурной. Родители постоянно ссорились,
и однажды ее мать Кэтлин покинула этот дом, оставив своего мужа и троих детей. Джии было 11.
Год спустя мать Джии повторно вышла замуж, и девочка жила поочередно в обоих семьях.
Карен Каруза - подруга Джии:
Когда я встретилась с ней впервые, она жила с отцом и двумя братьями. Ее отец был владельцем закусочных.
Ему много приходилось работать, и тогда Джиа оставалась у своей матери.
Карен Каруза и Джиа были лучшими друзьями, период взросления Джии было не самое лучшее и легкое для нее время.

Карен:

У Джии была нелегкая ситуация: жить между двух семьей, постоянно туда-сюда.

Автор: Такая ситуация может заставить ребенка чувствовать, что оба родителя нуждается в нем, либо что он не нужен ни одному.

Стивен Фрид: Кристально ясно, что она чувствовала себя брошеной. Что ее покинули. И это чувство осталось на протяжении всей жизни.
Карен: Внутри нее постоянно что-то происходило. Она была довольно знающей, опытной.
Было столько боли, и ты мог это видеть, почувствовать, она прорывалась наружу. Просто буря эмоций, когда смотришь на нее.

Морис Танненбаум:
Вокруг нее был какой-то ореол небычности.
Журналист: Когда вы впервые встретили ее, сколько Джии было лет?
Морис: 16. Она была исключительной молодой женщиной в то время.
Журналист: Да, и уже тогда ее жизнь состояла из сложностей.
Морис: Да, она тогда уже тусовалась в клубах, выпивала, общалась с людьми курившими травку.
В старших классах Джиа была в тусовке довольно бунтарского склада, люди любящие экспериментировать, поклонники Дэвида Боуи.

Карен: Что может быть более бунтарским, чем петь песни про пауков с Марса (прим. Карен цитирует слова из песни Боуи).
Да это просто оскорбляло и родителей, и кого-угодно. Замечательно! и просто неслыханно,
Вся эта фишка насчет сексуальности.
Стивен Фрид: В мире Боуи существовала андрогинность. И быть геем было нормально и вне опасности. Джиа была гомосексуальна.
Эта черта ее личности была абсолютно определенной.
В ином случае, ее личность была бы разбита, дефрагментирована. Но для нее вопрос с ориентацией был предельно ясен уже в юном возрасте.

Карен: Джиа была очень открытой насчет своей ориентации. Очень открыта. Она всегда кого-то целовала в губы или хватала. Мы посещали гей-клубы в Филадельфии.

Морис: Я увидел ее однажды в DCA, это был такой клуб, и я не мог пройти мимо, моментально заинтересовался ею. Ей идея фотосессии очень понравилась.
Джии захотелось чтоб я сделал пару снимков.
На них Вы может видеть натуральную красоту на фотографиях, неотретушированную.
Морис Танненбаум стал фотографировать Джию, когда ей было всего 17. Когда Морис взял фотографии и саму Джию в Нью-Йорк, для нее это была первая поездка в город. Поездка волновала и заставляла нервничать.
Морис: С нами приехала и Кэтлин, но она осталась в кафе, пока мы с Джией пошли на встречу с Вильгельминой
Вильгельмина Купер, бывшая модель, теперь была сама владелицей одного из влиятельных агентств Нью-Йорка.
Каждый день агентство отказывало сотням молодых девушек, приехавших попытать удачу.

Журналист: Как Вильгельмина встретила Джию? Что она ей сказала??
Морис: "Подойди, дорогая. Дай-ка мне посмотреть на тебя". Вильгельмина была настолько увлечена, что даже забыла про контракт.
Ее секретарю потом пришлось бежать за нами с контрактом.

С подачи ВИльгельмины, Джиа оказалась на лучших фотосессиях лучших фотографов.

Журналист: Как быстро Джиа достигла успеха в индустрии моды?
Скавулло: Насколько я помню, моментально. Тотчас же!
Журналист: Такое
происходит редко...
Скавулло: Очень редко...

Стивен ФРид: Камера любила в ней этот темный, томный тяжелый взгляд и вид. В то время как все другие модели были такими яркими, светлыми,
счастливыми блондиночками. Она была моделью, с которой все хотели работать, моделью, с которой все хотели бы и переспать.
Джиа отчаянно искала любовь. А ее было очень и очень сложно отыскать. В то время не шло речи о любви, все разговоры шли о похоти, экспериментировании.
Люди воспринимали андрогинность как игру, как элемент парка развлечений. А Джиа в какой-то степени чувствовала что гомосексуальность - это ее среда.
Карен:
У меня есть открытка, которую мне отправила Джиа. На ней (ГОР кто-то там не поняла) и внизу было подписано Джией "Почему они меня не оставляют в покое"
И после этого начался успех, она стала появляться на обложках, все складывалось очень удачно, и она говорила "Когда ты нравишься кому-то, ты это понимаешь,
хотя и не до конца: я ли им нравлюсь, или та девушка на обложке",
клише. Она сама это сказала, вот так она чувствовала.
В поисках любви и стабильных отношений, Джиа влюблялась быстро и сильно, говорят ее друзья. В Нью-Йорке одной из ее пассий стала визажист Сэнди Линтер.

СЛ: Она посылала мне цветы. На самом деле ухаживала за мной. Мне все это казалось таким милым.
Журналист: Как вы отвечали на это? как в конце концов вы среагировали?
СЛ: В конце концов, мы стали вместе гулять. Она тот тип человека, любой кто ее знал в то время подтвердит, если она появлялась на пороге твоей квартиры,
и ты открывала ей дверь, она входила в твою жизнь и точка.
Стивен Фрид: КОгда она вступала в отношения, с первого же момента, она очень быстро погружалась, влюблялась в человека. Она могла увидеть тебя впервые,
влюбиться за две секунды, и это не было какой-то фривольностью или легкомысленностью, если ты будешь с ней, она останется рядом с тобой.
Потому что ей хотелось долгих прочных отношений.

Журналист: Во что переросли в итоге ваши отношения?

СЛ: Ни во что. НИ ВО ЧТО! Ничего не могло получиться из этого. О боже я говорю это на телевидении действительно ли я 100% гетеросексуальна,
ты могла ей симпатизировать, сочуствовать, быть ее подругой, но к чему могли привести такие отношения?
10:55 -18:46


перевод с 18:38 по 24:53

Друзья Джии говорят, что ее далекие от реальности запросы в отношениях лишь усилили ее внутренний страх быть отвергнутой.
В то время мир моды сулил много легких соблазнов, позволяющих избежать состояние грусти.
Беверли Джонсон (модель): Я терпеть не могу наркотики. А в ту пору считалось ненормальным не принимать наркотики,
ты был в меньшинстве общества, если ты их не употреблял, особенно в модельном бизнесе.

Стивен ФРид: Джиа перенесла все свои личные проблемы, свои внутренние распри в работу. Она была по сути в депрессии в течение долгого периода своей жизни.

И она стала искать развлечений: эмоциональных, сексуальных, чтобы как-то с ней справиться.

Шон (стилист): Наркотики унесли с собой многих людей, и мало кто смог выбраться из этой черноты.

Едва перешагнув подростковый возраст, Джиа Каранджи оказалась в совершенно неправильном месте в абсолютно неправильное время.

Молодая Джиа Каранджи попала в бурный поток жизни богатых и успешных, но по мере того как ее карьера достигала кульминации, ее мир стал крушиться.

(Примечание: краткий анонс дальнейшего)
В продолжении передачи "Джиа теряет контроль"

Беверли Джонсон: Она была под наркотиками, когда приходила на съемку, она не могла работать. Мы начали слышать разные истории.

СЛ: Она забралась на фасад моего пентхауса. пыталась открыть снаружи окно и попасть в мою квартиру.

Элизабет Варгес:
В тех сферах бизнеса, где существует острая конкуренция, могут с тихой радостью смотреть за неудачами своего конкурента,
но карьера топ-модели Джии Каранджи начала стремительно разрушаться и за этим было очень больно наблюдать.

Майкл Тай: Мое впечатление о Джии - избалованная, отчужденная, в ней была какая-то дикая энергия,
могу сказать, что в каком-то смысле она была очень неуважительной ко мне.

Фотографы стали подозревать, что непредсказуемость поведения Джии вызвано чем-то другим, не только ее молодым бунтарским поведением.
Скавулло: Мы все знали , что она сидит на наркотиках.
Это не было секретом. Но никто не обсуждал это, я никогда с ней не говорил об этом.
Шон Бирнс *стилист: Многие из нас употребляли наркотики. Нельзя с этим связывать лишь одно имя.
Вся та эпоха немного выбивалась из-под контроля.

Элизабет: Целая декада вышла из-под контроля, а Джиа, как человек употребляющий наркотики, насколько серьезно вышла из-под контроля?

Шон: Она мне говорила что употребляла героин: шла в галерею и там могла принять дозу.

На самом деле Джиа даже не боялась бродить в любое время по городу в поисках дозы. Такую же зависимость разделял и фотограф Майкл Тай.

Майкл : Сначала все так круто и гламурно, тусуешься на улицах даунтауна, этот вкус опасности. Героин правда все старались обходить.
А колоть его считалось тем более запретным. О героине умалчивалось, я лично молчал. Я не знаю как к этому относились знакомые Джии, да и мои тоже.

Элизабет: На Джии употребление героина сказывалось все очевиднее, она уходила со съемок, приходила с опозданием, или вообще не появлялась.

Беверли Джонсон: Она была под кайфом, не могла работать. Мы начали слышать разные истории о ней. И по себе знаю, эти новости огорчали. Я сочуствовала Джии.
В то же самое время, она могла принести нужный эффект в работе, и с этим мирились. Мирились, пока она могла сделать фотографию уникальной.

Элизабет: Вы когда-либо пытались поговорить с ней?
Шон: Да!
Элизабет: Что вы говорили ей?
Шон: Вы знаете, я просто сказал ей "я тебя люблю. пожалуйста"!.. Что ты можешь сказать, когда любишь кого-то и просишь "пожалуйста... попытайся измениться".
Элизабет: Когда вы говорили ей, как вы ее любите и что пожалуйста обратись за помощью, пожалуйста перестань употреблять наркотики, что она вам тогда отвечала?
Шон: Я не думаю, что это оседало в ее сознании. Она дошла уже до предела в тот момент.
Сэнди: Ее зависимость на тот момент уже так вышла из-под контроля, что я ужасно страдала от этого. ОДнажды я была дома, а я живу на 10м

этаже,
и я услышала глухой стук по кондиционеру, я увидела что это два белых кроссовка ударились об него,
она добралась до моего пентхауса и пыталась открыть окно снаружи и пробраться ко мне.
Элизабет: Что она сделала?

Сэнди: Я потеряла сознание, мой бойфренд помог ей попасть в квартиру, если бы его не было, не знаю что произошло бы. Она просто сжигала все мосты, один за другим.

Стивен Фрид: Джиа была в ужасном состоянии и однажды просто исчезла. ОДин день она на виду у всех, на обложке Воуга, и во всех модных журналах,
снимается у топ-фотографов, а затем - бац - и ее просто нет.